Дети Ченковой
Шрифт:
Ганка все это видит из оконца в хлеву Риго, и ей становится так тоскливо. Где же чудесные вершины величественных Татр? И татранские журчащие ручейки? Где ароматная хвоя? И птичий хор? Где испуганная лань? Где белочка, присевшая на задние лапки? Откуда выбегут Ганкины братья? Некому приласкать ее вместо мамы!
«Му-му-му-у-му!» — откликается лишь Роганя у желоба с водой.
«Хр-хр-хрю!» — хрюкают в хлеву поросята.
«И-го-го!» — ржет Пейко, словно смеясь над грустью Ганки.
Но Ганка любит животных. Отойдет от окошечка и прямо к Рогане. Обняв коровью шею, прижмется горячей головкой к огромной рогатой голове. И Роганя словно понимает горе девочки. Поглядит на Ганку мудрыми глазами, а если у Ганки брызнут горькие слезы, лизнет лицо девочки,
Да, Ганке и в самом деле очень плохо на чужбине в этом суровом мире! Для нее у хозяина Риго не находится ни одного ласкового слова, ни капельки родительского тепла. Здесь с ней обращаются, словно она не человек. Хозяин только приказывает, с хозяйкой вообще и слова не скажешь — она знает только венгерский язык. Акош, единственный сын Риго, смотрит на «скотницу» свысока и дразнит ее, показывая ей язык.
И правда, тоскливо в новой, незнакомой обстановке, где не видит десятилетняя девчушка ни ласки, ни сочувствия. Она затеряна, брошена. Никто не спросит, как спалось ей на жестком ложе, никому нет дела, нравится ли ей суп с красным перцем, паприкой. Риго считает, что такой бездомной девчонке много не надо: немножко еды, кров, то есть крыша хлева над головой, и вдоволь работы с утра до ночи. А что Ганка еще ребенок, слабая, хрупкая девочка, которой нужна ласка и забота, — хозяева не понимают… Зачем улыбка этой замарашке? Зачем хоть изредка приласкать? Кому охота с ней нянчиться? А вымыть ее? Выкупать? Причесать? Выстирать и зачинить ее платье? Так ведь Риго брали в дом девочку не затем, чтобы возиться с ней, — им просто нужна была бесплатная батрачка, и, взяв ее, они выгадывают ежемесячно несколько крон! А для развлечения есть у них прелестный Акошка. Это их дорогой единственный сынок-баловень. Только ему они отдают всю свою любовь. Они подчиняют его капризам интересы всего дома.
— Эй ты, послушай, подметай-ка в хлеву как следует, не то я выдеру твои вшивые вихры! Между стойлами полно навозу! У лошадей в стойлах сырость. В колодах заячий помет!.. Смотри, как бы я не задал тебе трепку!
И снова остается Ганка одна в большом хлеву. Заходят к Ганке лишь тогда, когда надо дать ей работу или убедиться, что она занята делом. В награду ей достается немного еды и грубая брань. И вправду ей попадает больше оплеух, чем похлебки из паприки. Старается она, старается, а за свой труд не видит никакой благодарности. И как она ни старайся, словно хлопотливая пчелка, хозяин Риго вечно ворчит и бранится. Кажется, никто на свете ему не угодит.
Но Ганка сносит все молча и работает не покладая рук. Приносит корм из сарая, из колодца во дворе тащит в ведрах воду, вывозит из хлева за гумно навоз в тачке. Она кормит, поит и чистит скотину. Такая работа здоровому парню впору. Работа тяжелая, небезопасная. Но больше всего Ганка боится, когда приходится ей чистить лошадей, ухаживать за ними. Лошади злые, с норовом. Напрасно разговаривает Ганка с ними, напрасно поглаживает. Пейко только ржет, словно смеется над ней, а Шарга безжалостно скалит свои длинные зубы. Однажды он даже ухватил Ганку за юбку и поднял в воздух. К счастью, юбчонка порвалась и осталась в зубах у Шарги. А Ганка упала под колоду. Шарга просто вытряхнул ее из юбки и потом еще долго размахивал юбкой. Но девочке было совсем не до смеха. Полуголая Ганка тоскливо стояла, ожидая, когда лошади это надоест. Наконец, Шарга отшвырнул юбку в сторону, и Ганка схватила ее. Она была рада-радешенька, и только одно ее огорчило — на старенькой юбке появились новые дыры.
Но не все животные так плохо относятся к Ганке. Стоит ей выйти за порог хлева, как коровы уже беспокойно озираются и тоскливо мычат. А когда она к ним подходит, они радуются, стараются уступить ей дорогу, приблизиться к девочке, не причинив ей вреда. Это настоящие подружки Ганки. Если она тоскует — грустят и коровы. Заплачет она — и у коров слезы на глазах. Значит, Ганка все-таки может кому-то пожаловаться на свои горести и невзгоды!
И теленок Роганы хорошо относится к Ганке. Ему всего две
Любят Ганку даже длинноухие кролики. Прыгают за ней по хлеву, будто ласковые собачонки. А когда Ганка позовет их, ее окружает целая стайка ушастиков. Потом они садятся на задние лапки и берут корм прямо из рук Ганки.
И еще голуби. Нельзя забыть об их стае. Они летают над крышами, а если Ганка выйдет во двор, так некоторые голуби даже садятся ей на плечи. Голубятня находится под водостоком хлева. Там гнезда, где голуби выкармливают птенцов. Ганке нравится, как воркуют голуби. Когда вечер спускается над Ганкиной постелью в хлеву, голуби воркуют колыбельную. А утром они ее ласково будят вместо мамы, и так приятно звучат их голоса:
«Гру-гру, гу-у, гу-у».
Ганичка, милая, не тоскуй! Не сердись на своих хозяев и на злую лошадь. Ведь все остальные тебя любят. Коровы и телята, кролики и голуби, поросята, куры, гуси, собаки, кошка… Не тоскуй же, Ганичка! Не плачь!
ПРИЕЗД УЧИТЕЛЯ
— Значит, школа у нас все-таки будет! Я получил сегодня из школьной инспекции письмо. Нас извещают, что школа открывается. И учителя уже назначили. Какого-то Штефана Гронкина.
Так рассказывает пограничник Матей Майда своему другу Франтишеку Новаку. Они возвращаются с обхода границы. В поселке Бетьо находится пограничный пост, который должен охранять участок чехословацкой границы от Пештянского моста по Ковачевский. Граница проходит здесь по речке Ипель.
— Вот хорошо-то! Отличное дело, что нам наконец школу разрешили! Мало, что ли, я из-за этой школы побегал! Однако, ты подумай, где мы ее разместим, пока отпустят необходимую сумму на постройку школьного здания? А где учителя поселят? Ты сам не хуже моего знаешь, как плохо здесь обстоит с жильем. Мы и сами-то со своими семьями живем в тесных каморках у здешних жителей.
— И об этом уже подумали! Ведь прежде чем открыть школу, мы должны были сообщить, где временно будут учиться дети. У колесника Перчино. У него две комнаты. И он обещал за хорошую плату сдать одну из них.
— А учитель как?
— Учитель может устроиться и в сенцах, через которые входят в классную комнату.
— Значит, у тебя уже все готово?
— Все. Не знаю только, как учитель сюда доберется через это болотище. До Модрого Камня на автобусе. А дальше?
— Я слыхал, что нынче автобус доходит до самых Желовец. Будто бы дорогу подремонтировали. Ну, а от Желовец всего каких-то шестнадцать километров, не больше. На хороших лошадях, хоть и будут они по брюхо проваливаться, доехать можно.
— Не знаю… не знаю… — озабоченно рассуждает Майда, окидывая взглядом пустынные равнины, где летом шумят колосья дозревающей пшеницы.
На следующий день один из желовецких возчиков погоняет лошадей по проселочной дороге к Бетьо. В телеге сидит учитель Гронкин со своим чемоданом. Возчик проклинает все на свете и всех учителей, когда колеса проваливаются по ступицу в липкую грязь. Соблазнился он хорошей платой, сейчас предпочел бы вывалить учителя с его чемоданом прямо в лужу и повернуть домой. Гронкин, должно быть, уже боится, что тем дело и кончится. Ну, нет! Вы ведь не знаете желовецких возчиков! Ведь такого возчика засмеют, если он сбросит груз на полдороге, если его «котята» завязли в грязи по уши и не смогли дотянуть до места.