Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей
Шрифт:
«А может, тебя и не было никогда, Вадим Робин? И тебя, Шурик, тоже не было… А даже если и были, что с того. Сами разберетесь. В конце концов, ты, Робин, наверняка не причинишь Шурику никакого серьезного вреда. Я, как и Виктория, буду просто ждать возвращения Шурика, уповая на то, что существа сильного пола должны знать, что творят. Тем паче, что они наверняка спят ночами. А я вот не сплю. А надо!»
Мысль об ужасном Некто чуть не заставила меня ночевать прямо в Форде.
«Ну, уж нет! Так дело не пойдет. Ты сама никогда не простишь себе подобной трусости,» – возмутилась та часть меня, для которой было принципиально наличие комфорта, – «Из-за какого-то психа отказывать себе
«Да, но я же все-таки планирую и проснуться когда-нибудь. Вечный сон, коим чревато появление рядом этого Некты, меня совершенно не устраивает,» – вяло сопротивлялись остатки моего здравомыслия.
«Чему быть, того не миновать! Нельзя вечно прятаться от судьбы. И потом, ты что, забыла? Этот Некто теперь единственная ниточка, ведущая к Робину. Нам даже на руку, если Некто вновь попытается выйти с тобой на связь. Главное, найти методы заставить его вывести нас на след Вадима. Потрудись уж спокойно поспать и поработать приманкой. » – обычно, когда дело касалось сна, эта часть меня умела быть очень убедительной.
Я закрыла Форд и направилась к подъезду. Рой необходимых предосторожностей уже витал в моей голове. Состояние полусна придало новый смысл привычным, обычно совершаемым автоматически, движениям. Приходилось диктовать мышцам: «Ножку вверх, ножку вниз. Пальцы! За работу! Так, набираем номер телефона.»
– Алло, Георгий, здравствуй, как дела?
«Свободной рукой достаем из сумки ключи, вставляем в замочную скважину»
– Просто звоню узнать, как ты поживаешь.
«Я говорю: «замочную скважину»! Не мимо! Так! Теперь поворачиваем ключики.»
– У меня всё замечательно. Пришла домой, собираюсь ложиться спать.
«Ножка вверх, ножка вниз! Пройтись по всем комнатам, проверить, чтоб никого не было. Пока Жорик на связи, жить не так страшно.»
– Ну ладно, спокойной ночи. Ты, это… Приезжай уже скорее.
«Вроде никого. Балкон закрыт. Дверь заперта. Ручка вверх, достать с верхней полки кастрюли»
В качестве сигнализации, я обложила обе двери – балконную и входную – всевозможными кастрюлями и сковородками. Если кто-то попытается проникнуть в квартиру, то поднимет такой шум, что сам со страху убежит. А не убежит – за то время, пока он будет из всех этих посудин выпутываться, я десять раз успею Георгию или Вике позвонить.
«Если сунется, пусть пеняет на себя!» – в полусне подумала я, взгромождая на угол шаткого табурета, подпирающего дверь, тяжеленный старинный утюг. Если бы кто-то вздумал толкать дверь, утюг непременно свалился бы на хитроумную конструкцию из тазов и кастрюль.
«Эх, надо было капкан в магазине купить. Настоящий!» – грозно вздохнула я, и, мимоходом присев на диван в гостиной, моментально заснула, так и не добравшись до мягкой постели спальни.
Разбудили меня посторонние голоса. Сначала они проникли в сновидение, нарушая целостность уже сложившегося там мира и раздражая своей чужеродностью. Потом, когда сон, обидевшись, передал меня в колкие объятия реальности, они сделались источником серьезнейшего беспокойства. Слова разобрать было нельзя, но ощущение складывалось такое, будто разговаривают прямо в соседней комнате. Я собралась с силами, села и огляделась. За окном уже было светло. Выставленная на работу с вечера электрическая лампа смотрелась нелепо и обиженно. Распахнутые межкомнатные двери позволяли мне созерцать обе чудо-сигнализации. И та и другая находились в полном здравии. Значит, источники голосов располагались за пределами моей квартиры. Следовательно, волновать меня они не должны были. Твердо решив не паниковать впустую, я постаралась не замечать назойливые голоса.
«Отчего-то раньше я не замечала за нашим домом подобной слышимости,» – недовольно пробурчала я. То, что слышно было недостаточно хорошо, дабы можно было разобрать смысл диалога, нервировало ничуть не меньше самого факта существования голосов.
Я взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться, определяя, что именно надлежит предпринимать сейчас. Прежде чем приступать к делам, надлежало проснуться окончательно. Я отправилась в ванну, на всякий случай прихватив с собой сотовый телефон.
Вчерашнее решение пустить дело о похищении Шурика на самотек, ныне казалось мне плодом воспаленного от недосыпа сознания. Я никогда не простила бы себе столь откровенного бессердечия. Тем паче, что в случае успеха, лавры победительницы еще долго возвышали бы меня на пару рангов над Георгием Собаневским.
Сначала я должна была подробно описать все, сделанные мною из вчерашнего похода на вечеринку, выводы, и, сбегав в ближайшее интернет-кафе, присовокупить их к уже известному разоблачительному письму. Еще нужно было позвонить Настасье и перенести срок её звонков к Георгию и Виктории. Далее я собиралась обратиться в вертлявого червяка, в мучениях ожидающего свою заветную рыбу. По моим представлениям, Некто просто обязан был вновь объявиться и вывести меня на след Робина.
Я гордо вскинула подбородок и уселась за компьютер. Никогда раньше мне не приходило в голову, что предпринимать то, чего очень боишься, может быть настолько приятно. Я чувствовала себя настоящим героем.
«Робин Вадим и Ожигов Павел оказались друзьями юности,» – старательно выстукивала я на клавиатуре своего старенького компа, – «Подозреваю, что оба они имели какое-то отношение к группировке «Дети Деточкина», существовавшей в нашем городе еще в советские времена.»
План этого письма я уже несколько раз прокрутила в своей голове, все сногсшибательные открытия были мною уже совершены, поэтому изобретать сейчас ничего не приходилось. Пальцы с трудом успевали за мыслями.
«Ввиду того, что фамилия «поп-звезды» числилась в списке подлежащих угону автомобилей (том самом, который мы с Викторией обнаружили в её морозилке), предполагаю, что на вчерашнюю вечеринку Робин прибыл с целью похитить машину «поп-пвезды». Но «поп-звезда» не явился. Ничего, команда розовато-оранжевых пригодилась для другого. Осознав, что Ожигов пострадал незаконно, Робин решает вернуть другу юности автомобиль. А бедный Клюшка, на которого Вадим разозлился из-за Кошки, попал под горячую робиновскую руку и остался без машины. Считаю, что Робину должно быть стыдно. Кто дал ему право судить? Если он и в правду гонится за справедливостью, то делает это уж как-то слишком субъективно и однобоко. А может, он банальный, жаждущий наживы вор? Не верю.»
Я быстро пробежалась глазами по написанным строчкам. Похоже, ни один здравомыслящий человек разобраться в подобном бреде не сможет. Получалось еще менее информативно, чем хранимые Шуриком в фишбургерах документы. Шурка, когда свои бумаги туда прятал, небось, тоже думал, что мы вмиг во всем из-за его записей разберемся.
Я тяжело вздохнула и принялась подробно расписывать, как выглядели розовато-оранжевые ребята и их фургон, в котором, по моему мнению, они перевозили автомобили. Оказалось, что сказать что-либо вразумительное на этот счет я не в силах. У сознания есть такое дурацкое свойство – фиксировать лишь наиболее яркие штрихи картинки. Увы, кроме роста и цвета одежды подозреваемые в угоне ничем не запомнились мне. «Интересно, кричащий фирменный цвет подбирался ими специально?» – завистливо подумалось мне. Эх, мне бы такую смекалку, я бы в миг раскрутила хитрого Робина.