Дети двух Миров
Шрифт:
В ожидании прихода Смирнова Никанор Кузьмич досконально изучил полученные бумаги и решение Совета, будь оно неладно, стараясь по возможности найти хоть какую-то зацепку, чтоб смягчить приговор. Но, каждая строчка, каждое слово исключало такую возможность. Приговор оказался настолько продуман и четко прописан, что прицепиться было не к чему.
Константин Григорьевич пришел, как и договаривались, ровно в половине второго. Постучав в дверь, он зашел в кабинет Никанора Кузьмича.
– Проходите, Константин Григорьевич, присаживайтесь, - пригласил Полежаев.
– Что-то Вы, Никанор Кузьмич, так официально, словно следователь, - попытался пошутить Смирнов.
– Почти угадал. Только не следователь, а судья, зачитывающий приговор.
Шеф разведки сцепил пальцы в замок и опустил голову.
– Что? Мое дело швах?
Подойдя к шкафу, расположенному вдоль стены позади стола, Полежаев открыл одну из многочисленных дверок, и достал оттуда бутылку "Jack Daniel's". Налив пару стопок, он протянул одну Смирнову.
– Держи, виски что надо.
– Раз сам Никанор Кузьмич наливает, значит, мои дела совсем плохи, - хмыкнул Константин Григорьевич, беря стопку, - Что они там придумали? Расстрел или пожизненное?
Выпив залпом, Никанор Кузьмич поставил пустую стопку на стол.
– Не то и не другое, - Полежаев подождал пока Смирнов не допьет свою, - Даже не знаю, с чего и начать.
– Да не переживайте Вы так, Никанор Кузьмич, говорите все как есть, - выдохнул Константин Григорьевич вытирая губы ладонью.
– Тогда слушай: тебе предписано отправиться за Барьер на поиски Евы в составе международной группы Высших магов. Вместе с тобой пойдут еще шесть человек. Переход будет осуществлен с нашей территории Барьера.
– А не многовато ли?
– Нет. В Магическом мире они разобьются на пары, каждая из которых отправиться на один из континентов. Ты же будешь искать ее самостоятельно.
– Я предполагал такой исход, - закивал головой Смирнов.
– Погоди, это не все, - вздохнул Никанор Кузьмич.
– Вот как? Чего они еще понапридумывали?
– Перед выходом за Барьер, маги наложат на тебя заклятье. Тебе придется искать Еву в образе собаки. И если удастся найти девушку, то ты обязан рассказать ей всю правду. Понимаешь - ВСЮ: почему ты отправил именно ее на это задание, чем руководствовался. И если она захочет, то вернет тебе человеческий вид, а если нет… - Никанор Кузьмич развел руками, - То тебе суждено будет провести остаток дней бессловесной собакой.
Закрыв лицо руками, Константин Григорьевич молча принял слова Полежаева.
– Послушай, Костя, ты вправе отказаться от этого. Я пойму тебя, но вот последствия отказа…
Хлопнув руками по коленям, Смирнов резко встал.
– Нет, Никанор Кузьмич, нет. Я не смалодушничаю и приму свое наказание.
– Что ж, я не стану тебя отговаривать, сам понимаешь.
– А то. У меня вопрос.
– Слушаю тебя, - Полежаев налил по второй, - Только давай сперва выпьем.
Взяв стопки, они опрокинули их, не чокаясь.
– Если я смогу говорить с Евой, значит ли это, что буду разговаривать вообще? Так сказать стану говорящей псиной?
Никанор Кузьмич отрицательно покачал головой:
– Нет, ты сможешь поговорить только с ней, причем единожды.
– Ясно…
– Прости, Костя, - Полежаев печальным взглядом посмотрел на своего бывшего ученика.
– За что, Никанор Кузьмич?
– Прости за то, что помочь не смогу.
– Пустое, Никанор Кузьмич. Вы тут ни при чем, это я закрутил все, мне и отвечать. Как скоро за Барьер?
– перешел к делу Смирнов, - Сколько у меня времени?
– На все про все они отвели тебе четыре дня: решить личные вопросы, передать дела. Ты подумай, кто займет твое место в университете, - посоветовал Полежаев.
– А чего тут думать, все дела передам Алле, она грамотный специалист.
– Что ж, одобряю твой выбор, - согласился Никанор Кузьмич.
– Я могу идти?
– Смирнову хотелось побыть одному.
– Да, конечно, иди.
У себя в кабинете, Константин Григорьевич закурил.
"Все правильно, все верно. А чего ты ожидал, старый козел, - высказывал себе Смирнов, - Скажи спасибо, что хоть какой-то шанс дали, а то ведь могли и сразу к стенке. И это оказалось бы благородно с их стороны. А могли и попросту превратить в крысу или таракана. Вот началась бы у меня житуха".
Одной сигареты оказалось мало, и он затянул вторую.
"А что, собака очень даже достойное животное. Так сказать - друг человека. Хотя бы вспомнить Леси или Рекса. Интересно, псом какой породы я стану? Овчаркой или бобтейлом? А может пит-булем? Лишь бы не педелем, терпеть не могу этих кудрявых клоунов. Лучше кем-нибудь массивным, с тяжелой челюстью.
Все не так уж и плохо. В жизни собак тоже есть свои прелести. Как там говориться: Хорошо быть кошкою, хорошо собакою. Где хочу попи…".
Пепел с сигареты упал на стол.
– От, зараза, - Константин Григорьевич смахнул его ладонью на пол и набрал внутренний номер Аллы Феоктистовны.
– Слушаю.
– Алла, привет, это я.
– С приездом, Костя. Когда вернулся?
– Вчера. Зайди ко мне, а. Поговорить надо.
– Сейчас буду, - женщина повесила трубку.
"Одно только жалко, - Смирнов подошел к окну и открыл форточку, чтоб выпустить на волю весь табачный дым, - В театре через неделю премьера, подведу ведь всю труппу. Представляю, какими словами меня будет вспоминать главреж. Сегодня же позвоню и сообщу ему эту "радостную" новость".
Откуда у него взялась такая непомерная тяга к актерскому ремеслу, Константин Григорьевич и сам не смог бы никому объяснить. Его с детства тянуло пол своды храма Мельпомены. В юные годы он принимал активное участие во всех школьных постановках. Учась в университете, посещал кружок актерского мастерства. Ну, а когда появилась прекрасная возможность играть в профессиональном театре, то тут Константин Григорьевич оказался на седьмом небе от счастья. Он отдавал театру все свое свободное время, и даже когда в университете получил должность начальника отдела разведки, то продолжал играть на сцене с тем же рвением.