Дети Эдгара По
Шрифт:
Идя вдоль квартала, Малыш Ред поглядел на ту сторону улицы и увидел, как что-то маленькое отделилось от спасительной тени мусорных контейнеров и метнулось через дорогу. Это была рыжая кошка, худющая, кожа да кости.
До западной обочины оставалось метров пять, когда из-за поворота вылетело такси, мчавшееся на север, к площади Колумба. Кошка застыла, вытаращив глаза на автомобиль, потом собралась в комок и бросилась вперёд.
Малыш Ред, разинув рот, наблюдал за ней с тротуара.
— Ах, ты, сукина дочь, — сказал он. — Шевелись быстрее!
Когда кошке оставался до обочины всего один прыжок, таксист нажал на газ и сбил её. Малыш Ред услышал сдавленный мяв, потом увидел, как
— Чёрт, — выругался он и оглянулся на слепого нищего. Тот сидел на своём ящике, сжимая «Доктора Пеппера» в руке, и напряжённо смотрел в пустоту. Малыш Ред подошёл к неподвижной кошке и опустился на тротуар.
— Давай-ка, вставай, — сказал он. — Вставай давай, киска.
Клочок меха в канаве дёрнулся раз, другой и, шатаясь, встал на ноги. Повернул голову к Малышу Реду и взглянул на него тёмными подозрительными глазами.
— Иди, — сказал Малыш Ред.
Кошка вскарабкалась на обочину дороги, села полизать маслянистое пятно на шубке, потом, хромая, скрылась в дверном проёме.
Малыш Ред выпрямился и оглянулся. Слепой, сложив ладони рупором, кричал ему вслед. Малыш Ред не разобрал, что именно, но, похоже, что-то хорошее.
7. Чудо с домовой мышью
Как-то тёплой ночью в прошлом году Малыш Ред проснулся на командном посту в кресле и услышал тишину в квартире. Телевизор был выключен, и единственный красный огонёк горел на контрольной панели компакт-проигрывателя, который, доиграв до конца «Каунт на берегу, часть 2» [96] , ожидал дальнейших инструкций.
96
Альбом Каунта Бэйси (1958).
Малыш Ред потёр руками лицо и сел прямо, пытаясь решить, включить ли ещё диск или продолжать спать так. Но он не успел прийти ни к какому решению, когда маленькая серая мышка, прошмыгнув между двумя упаковками пустых бутылок от «Бека», замешкалась на пороге гостиной. Казалось, она смотрела на него.
— Иди своим путём, а я пойду своим, — сказал Малыш Ред.
— Благослови тебя Господь, Малыш Ред, — сказала мышь. Голос у неё оказался на удивление глубокий.
— Спасибо, — сказал Малыш Ред и погрузился в лёгкий бестревожный сон.
В конечном итоге хорошие отношения с дантистом всегда окупаются.
Торгуйся, чтобы заплатить не меньше, а больше.
Когда думаешь о сексе, главное, чтобы ты сам был доволен.
Хотя бы раз в день думай о лучшем концерте, какой ты слышал. Время от времени вспоминай Мерилин Монро.
Мусор бросай в урну.
Когда приходит весна, обращай на неё внимание.
Пробуй, прежде чем есть, тупица.
Бог жалеет демонов, но Он их не любит.
Как бы беден ты ни был, на стене всегда должно висеть что-то красивое.
Пусть другие говорят первыми. Придёт и твоя очередь.
Богатство измеряется книгами и пластинками.
Любая аренда рано или поздно кончается, извините.
Все люди красивы, особенно уродливые.
Твёрдость и возмещение убытков существуют
Учись жить банкротом. Другого пути нет.
Грязная посуда ничуть не хуже чистой.
И вот, среди смерти мы живы [97] .
Если какой-нибудь жалкий ублюдок пытается тебя надуть, позволь паршивцу это сделать.
Как можно скорее оставь свой дом.
Не покупай туфли, которые жмут.
Все мы идём через огонь, так что не останавливайся.
97
Парафраз англиканской заупокойной молитвы.
Никогда не учи других, как им воспитывать своих детей.
Правда не просто глаза колет, она невыносима. Тем не менее с ней приходится жить.
Не отвергай то, чего не понимаешь.
Простота срабатывает.
Только идиоты хвастаются, и только дураки верят в «право на бахвальство».
Ты не лучше всех остальных.
Дорожи вмятинами на своих доспехах.
Всегда ищи исток.
Ритм — это повтор, повтор, повтор.
Снобизм — болезнь воображения.
Счастье в основном для детей.
Когда наступает время уходить, не спрашивай, который час.
Помимо музыки, книг и телевидения, других хобби и увлечений у него нет.
Дорогой Р.,
Слышал ли ты о человеке, если он человек, по имени Малыш Ред? Доходили до тебя слухи о нём? О’кей, я знаю, что ты подумал, но не беспокойся, я не слетел с катушек, не спятил или что-нибудь в этом роде, и я не собираюсь тебя обращать. Просто я хочу тебе кое-что рассказать, и всё. А дальше сам решай. Что бы ты ни подумал, мне всё едино. Похоже, я и сам не до конца ещё разобрался, наверное, поэтому я и пишу тебе это письмо.
Я ведь говорил тебе, что перед отъездом из Чикаго в тот раз я взял пару уроков у С. Ф., верно? До чего мужик классно играет! Ну, ты знаешь. В последний школьный год мы слушали концерт «Живьём в Лас-Вегасе» не меньше тысячи раз. Да, вот кто открыл нам глаза. И не только на тромбон, хоть как он был изумителен, но и на музыку вообще. Так вот, значит, приехал он в город, и я ходил на каждый его концерт, а после концерта оставался, он скоро заметил, что я всё время там, и после третьего концерта я купил ему выпить, мы разговорились, он узнал, что я тоже играю на тромбоне, стал спрашивать, где, да как, да всё такое, и попросил меня посидеть во втором составе на следующий вечер. Тогда я принёс свой тромбон и сел играть с ним, и он был просто великолепен. Думаю, я тоже ничего справился, потому что он сказал: «Это было хорошо, парень». Можешь представить, как я себя почувствовал после этих его слов. Я спросил, не даст ли он мне пару уроков, пока он в городе. Знаешь, что он мне ответил? «Конечно, думаю, что смогу показать тебе пару штук».