Дети горчичного рая
Шрифт:
Все затихло. Робкий, дрожащий звук, похожий на крик ласточки, вырвался из скрипки. За ним взлетел, внезапно окрепнув, второй, и вот уже серебристые, хрустальные звуки рассыпаются, бегут, догоняют друг друга и вдруг взмывают все вместе и парят высоко, там, где свободно гуляет ветер, где ходят прозрачные розоватые облака и радуга цветистой аркой подпирает небо.
Длинные пальцы мальчика побелели в суставах — так крепко он держит смычок. Блестит влажный лоб, пересохли губы.
Какую песню, сладкую и незнакомую, но дорогую всем, играет Василь! Последний звук
Василь видит перед собой озаренное внутренним огнем лицо.
— Спасибо тебе, мой мальчик, я получил огромное наслаждение, — говорит Джим Робинсон, схватив тонкую, бледную руку. — У тебя душа большого музыканта, и ты будешь им, клянусь моей жизнью!
А кругом хлопают так, что вот-вот рухнут хрупкие стены домика, и отец Василя гордо смотрит на радостно-смущенного сына.
— А теперь спой нам ты, Джим, — говорит Цезарь, пряча трубку и приготовляясь к новому удовольствию. — Ты спой, а Джордж Монтье будет тебе аккомпанировать.
Улыбающийся Джордж берет гитару.
Темные пальцы пробегают по струнам. Раздается мягкий, бархатистый аккорд. Джим Робинсон выходит на середину комнаты.
Сейчас люди Горчичного Рая вновь услышат этот голос, прославленный на весь мир, голос, которым одинаково восторгаются короли, президенты и простые люди.
Но в этот момент распахивается дверь, и в комнату входит новый гость.
— Мистер Ричардсон! — радостно восклицает Салли и спешит навстречу гостю. — Джим, друзья, вы знакомы с мистером Ричардсоном? Он учитель Чарли, наш друг.
Ричи жмет ей руку и кланяется Джиму.
— К сожалению, мэм, я уже больше не учитель, — говорит он просто. — Сегодня в полдень меня уволили.
Кто-то громко ахает, кто-то со стуком опускает на стол сжатые кулаки.
Пат Причард, пользуясь тем, что все заняты учителем и даже Чарли не обращает на нее внимания, проскальзывает к дверям. Скорее, скорее уйти! С нее довольно! Сейчас здесь разразится буря, и тогда не поздоровится мистеру Милларду, и мистеру Сфикси, и всем тем, кто выгнал из школы Ричи. Пат Причард не понимает, за что выгнали Ричи, он довольно милый преподаватель.
Но, вероятно, Большой Босс лучше знает, почему не следует держать Ричи в школе. Ма говорит, что у Большого Босса замечательная голова и он никогда не действует наобум. Как знать Пат, прав или виноват Ричи! Вот он ворвался сюда, к этим неграм, как в свой собственный дом, и здоровается за руку с Салли и с певцом, как будто они ровня.
Пат Причард потихоньку выбралась на крыльцо.
Было уже совсем темно. Несколько фонарей и свет, идущий из лавчонки напротив, слабо освещали дорогу и тротуар. В открытую дверь лавки Пат могла видеть развешанные у полок конфеты-хлопушки — предмет вожделения здешней детворы, мешок соленых земляных орехов, коробки с жевательной резинкой, нарезанную рыбу, жарящуюся на сковороде, и двух-трех рабочих, закусывающих у стойки. Ох, и зачем только она пошла в этот Горчичный Рай! Вон как здесь темно и неуютно! И какие здесь страшные люди!
И вдруг глаза Пат различили стоящую у противоположного тротуара
И почти тотчас же из автомобиля раздался хорошо знакомый, железный голос:
— Патриция, я тебя вижу. Подойди сюда, Патриция.
Ватными ногами девочка пересекла улицу и подошла к автомобилю.
Мать сидела за рулем в своей неизменной шляпке, похожей на заклепку, и в серых перчатках.
— Садись!
Девочка покорно села. Однако Образцовый Механизм не спешил трогаться с места.
— Когда мне сказали по телефону, что моя дочь отправилась к мальчишке-негру, что она забыла всякий стыд и всякие приличия, я не поверила, — начала миссис Причард. — Все же я решила самолично проверить и убедиться, что все это ложь и гнусный поклеп на мою дочь. Я бросила приготовление торта и салата и приехала сюда. Я увидела в доме вдовы Робинсон свет и услышала голоса многих людей. Первая часть сообщения оказалась справедливой: в доме были гости. При мне в дом вошло несколько человек — негров и белых самого низкого положения. Но я все еще не верила, что среди этих людей может находить удовольствие моя дочь. И вот сейчас я убедилась, что это правда!..
Миссис Причард выдержала эффектную паузу и полюбовалась впечатлением. Дочь сидела опустив голову, дрожа.
— Завтра же я поговорю с Салли Робинсон. Она должна внушить своему мальчишке, что он не пара моей дочери. Он не смеет приглашать в гости Патрицию Причард, как какую-нибудь черномазую девчонку. Если он и его мать не понимают этого, я им внушу, я найду способ внушить им правила должного поведения.
— Ма, они меня не приглашали… — робко заикнулась Пат. — Честное слово, ма…
Миссис Причард встрепенулась:
— Что?.. Ты хочешь сказать, что сама, по собственной инициативе побежала к этому мальчишке, забыла свой долг, оставила мать и ее гостей и отправилась в этот дом?
— Нет, нет, ма, я не сама! — защищалась Пат. — Мне кто-то позвонил — я не знаю кто — и сказал, что Чарльз просит меня прийти. Но меня обманули.
— Значит, тебя обманом завлекли в этот дом? — Казалось, Образцовый Механизм очень обрадовался. — Так, так, очень хорошо… Негры обманом залучают к себе белых девушек! Хорошо, все это будет доложено кому следует. Пускай все узнают! Я больше не потерплю этого!
Дочь заплакала.
— Почему ты плачешь? Они тебе что-нибудь сделали? Обидели тебя? — бурно набросилась на нее мать. — Говори скорее, что там происходило, у этих Робинсонов!
— Нет, ма, меня не обижали… И там… там ничего не происходило… Просто там разговаривали… Говорили о России, — сквозь слезы выговаривала Пат. — Дядя Чарльза получил оттуда письмо…
— Вот оно что… — Миссис Причард призвала на помощь все свое хладнокровие. — Патриция Причард, ты обманула свою мать и будешь теперь пожинать плоды своего преступления.