Дети Хаоса

Дункан Дэйв

— Стралг Храгсон, лорд крови Героев Веру, пришел не для того, чтобы вести переговоры. Он отдает приказы. Он здесь, чтобы принять вашу капитуляцию и клятву верности.

— Я согласился на его условия, — произнес папа. — А он обещал поклясться, что будет уважать наши жизни, собственность и законы.

Вигелианская прорицательница перевела, и лорд крови снова что-то пророкотал.

— Он говорит, что вы уже получили его слово.

Так нечестно! Если папа произнесет торжественную клятву, кровожадный вигелианин, вне всякого сомнения, обязан

сделать то же самое, а не повторять обещание, данное через посланника.

Снова послышался громоподобный голос: вигелианин задал вопрос.

— Он спрашивает, кто эта женщина, — тихо молвила Фиорелла. — Будьте осторожны, милорд!

Папа медлил, но прорицательницу не обманешь, поэтому он сказал правду:

— Оливия, моя жена.

Он не стал говорить, что сначала не хотел брать с собой маму, однако та не могла доверить Фабию няне. Вчера Дантио слышал, как они спорили.

Рокот.

— Он говорит, если ты немедленно не опустишься на колени и не поцелуешь его ноги, признавая поражение, она умрет первой.

Орландо выпустил руку брата и собрался завопить, но Дантио ухватил его за плечо и с такой яростью прошипел: «Тихо!», что тот послушно умолк. Бенард прятался за спиной матери, которая успокаивала Фабию: малышка почувствовала запах молока и требовала еды.

Какой ужас!

Папа вышел вперед и пал на колени перед ненавистным чудовищем в черном одеянии. Дантио отвернулся, не в силах смотреть на унижение отца.

Далеко на северо-западе, под небом цвета индиго, зоркие молодые глаза разглядели белое сияние, отмечавшее Границу. Лишь самые отчаянные купцы осмеливались к ней подходить. Мало кто возвращался назад, а те, что выжили, привозили мелкие вещи, к которым относились как к любопытным безделушкам. Мама однажды показала Дантио уродливый нефритовый горшок из коллекции дожа, прошептав, что он вигелийский.

В этом году, сразу после сезона дождей, со стороны Границы пришла орда голодных, отвратительно бледных демонов. Они загоняли скот на Альтиплано, ели животных сырыми и убивали пастухов, которые пытались им помешать. А потом напали на маленький городок Нелина, расположенный среди холмов. Увидев, что у противника нет осадных машин и оружия, местные жители закрыли ворота. Ледяные демоны вскарабкались прямо по скалам и отвесным стенам, окружавшим город. Говорят, они перебили все живое в Нелине, даже кошек и птиц.

Большинство флоренгиан были политеистами, хотя некоторые принадлежали к мистическим культам, тайным орденам генотеистов, поклоняющихся одному богу. Среди них были Свидетельницы Мэйн, как Фиорелла; Целители Синары, лечившие больных; Голоса Демерна, следившие за исполнением законов, и многие другие. Как с грустью объяснил ему папа, во Флоренгии нет веристов — людей, подобно вигелианам поклоняющихся богу войны, — и их отсутствие очевидным образом привело к падению Флоренгии.

Уничтожив Нелину, демоны двинулись на Стурию. Они пощадили город, когда он сдался, хотя и взяли часть припасов с продуктовых складов. Папа, правитель самого большого и богатого города, расположенного на северо-западе, поспешно собрал армию из крепких мужчин и встретил

неприятеля у Двух Фордов. Несмотря на то, что они втрое превосходили врага по численности и были прекрасно вооружены бронзовыми мечами и копьями, веристы убили всех, пощадив лишь двух раненых юношей, которых отправили в город сообщить о бойне. Теперь демоны стояли у ворот Селебры, и город не мог им сопротивляться.

Когда папа произнес клятву, которую потребовал от него отвратительный Стралг, ему приказали подняться. Не переставая кланяться, он медленно отступал от лорда крови.

Теперь, решил Дантио, его возьмут в заложники, чтобы папа сдержал свое слово. Мальчика переполняли такая ненависть и ярость, что он перестал бояться. Они бесчеловечные дикари, и скоро боги их уничтожат!

— Благородный Стралг говорит, что желает получить шестьдесят сильных юношей, которые начнут обучение и станут веристами. Его люди сами их выберут.

— Как скажет лорд крови. Я прошу день или два, чтобы предупредить своих подданных.

— Он дает вам время до завтра. Еще он требует, чтобы к закату солнца вы доставляли к воротам города запас провианта для воинов каждый вечер, до тех пор пока вам не велят остановиться.

— Мы будем делать это, пока не иссякнут наши запасы. Спроси лорда крови, почему он так поступает. Чего он хочет добиться, пройдя со своей ордой через Границу и убив такое количество людей? Неужели он рассчитывает провести по Леднику огромные караваны с награбленным добром? Неужели не боится гнева Светлых?

Вигелианин презрительно фыркнул и произнес длинную речь.

— Он говорит, что боится лишь одного бога — Веру, и война — Его культ. Мы, флоренгиане, слишком добрые и мирные, мы не чтим Ужасного бога, и потому нас следует приучать… бояться Веру до тех пор, пока мы не станем мочиться от звука Его имени. Ты с женой можешь вернуться в город. Он оставит у себя твоих детей, чтобы ты вел себя хорошо.

Папа побагровел.

— Нет! Это мой старший сын, лорд Дантио. Ему одиннадцать лет. Я привез с собой остальных лишь затем, чтобы показать, как они малы.

— Он говорит: всех детей.

— Бенарду восемь, а Орландо три, ради всех святых! Законодатель писал, что только мальчики старше десяти лет могут становиться заложниками.

Стралг подал знак, и тут же у него из-за спины, из леса начали выходить воины. Строй растянулся в обе стороны на огромное расстояние. Они были без оружия, но ведь именно голыми руками они убили всех мужчин, выступивших против них у Двух Фордов. Со стороны города раздался громкий стон, словно его издали сами камни.

— Лорд крови говорит, что законы здесь устанавливает он.

Орландо вырвался из хватки Дантио.

Стралг протянул руки, и Орландо, который никогда никого не слушался, помчался к нему, покачиваясь на своих толстеньких ножках. Верист поднял малыша высоко над головой, и Орландо громко рассмеялся, оказавшись над целым миром.

Ледяной демон подошел к ограде.

— Лорд крови спрашивает: хотите ли вы посмотреть, что находится внутри головы вашего сына, милорд? — Голос Фиореллы прозвучал пронзительно и резко. — Он не шутит! Он убьет ребенка.