Дети Хаоса
Шрифт:
Вне всякого сомнения, Гзург присматривал за кандидатами. Только ему было позволено с ними разговаривать. Они имели право отвечать на его вопросы, и больше ничьи. Пару раз он неожиданно выкрикивал приказы, но кандидатам не следовало обращать на них внимания, потому что сейчас они подчинялись лишь богу. Пройти подготовку под руководством таких суровых мастеров, как сатрап Терек и командир охоты Хет Хетсон, было огромной честью; еще большей честью было выдержать испытание под надзором великого Гзурга.
Бум! Бум! Бум!
Когда испытание закончится, Орлад найдет эти ставни и разломает их на куски голыми руками!..
Пару раз ему казалось, что он слышит тихие смешки. В детстве его приводили смотреть на кандидатов, проходивших испытание перед богом, поэтому Орлад не сердился, что другим позволено видеть его с товарищами, голых и мокрых. Да, сейчас дети смеются, но он покажет им пример, чтобы они могли последовать ему, когда вырастут.
Он остался последним. Веру уже отпустил пятнадцать из шестнадцати кандидатов. Пятнадцать раз одновременный грохот топора, меча и падающего на землю тела возвещал о том, что очередной испытуемый потерял сознание. Чуть позже Орлад слышал стон, когда кандидат приходил в себя, поднимался и собирал оружие. В определенном смысле Орлад одержал победу, доказав, что он сильнее остальных, но ее омрачало то, что он был самым старшим среди нынешних кандидатов, и ему полагалось терпеть дольше.
С другой стороны, он и проиграл, потому что бог явно ждал от него большего; никаких дополнительных баллов за долготерпение он не получит. Вроде бы с тех пор, как он слышал стук падающего оружия и тела, прошло много времени.
Однако Орлад твердо решил доказать, что достоин стать веристом! Сатрап Терек не одобрял желаний флоренгиан присоединиться к Героям. Оно и понятно: его брат, лорд крови, тренировал и проводил обряд посвящения юношей в самой Флоренгии. Получив медный ошейник, они мгновенно присоединялись к трусливым повстанцам. Именно из-за них сатрап Терек до сих пор не допускал Орлада к испытаниям.
Но Орлад твердо решил их пройти. Сколько себя помнил, он всегда был не таким, как остальные, однако никогда не считал себя низшим существом, что бы с ним ни делали. Он не мог вспомнить ни одного дня в своей жизни, когда бы с кем-нибудь не подрался. Он родился на Флоренгианской Грани, но в Нардалборг приехал, когда ему было три, и не помнил другой жизни.
Бум! Бум!.. Тишина…Бум!
Пол под ногами начал раскачиваться, в голове бились тяжелые волны. Он принялся отчаянно шевелить пальцами ног, и вскоре слабость прошла. Неожиданно ему стало интересно, умер ли кто-нибудь от жажды во время испытания. Он слышал мрачные, пугающие истории о том, как от усталости кандидаты разбивали себе головы или падали на собственные мечи. В желудке заурчало.
— Проголодался? — спросил голос у него за спиной.
Разумеется, он дернулся. Впрочем, вряд ли за это его снимут. Он же не уронил меч или топор.
— Мой господин добр.
— Бог устроил тебе суровую проверку, — сказал Гзург. — Может, Он не хочет принимать флоренгианина?
— Мой господин добр.
— Отвечай на вопрос.
— Милорд, я почту за честь доказать Ему свою преданность.
— Смело, — произнес тихий голос.
Гзургу с трудом удавалось говорить тихо, потому что его нос теперь походил на нос крокодила. Среди кандидатов ходили слухи, что у него шестьдесят четыре зуба, а некоторые из них размером с большой палец. У него были мощные крепкие бедра. Даже в человеческом облике он выглядел великолепно, и Орлад хотел бы увидеть его в полной боевой форме.
— И что за имя такое — Орлад? Что оно означает?
— Милорд, так называют маленького грызуна с очень острыми зубами.
— Это твое настоящее имя?
— Думаю, мое настоящее имя было трудно произнести. Что-то вроде Орлиндио, милорд. Я забыл.
— Ты слишком стар, чтобы быть кандидатом. Или из-за цвета кожи ты кажешься старше?
— Мой господин добр.
— Твой господин хочет получить ответ.
— Я подчиняюсь воле сатрапа, милорд.
Воин фыркнул.
— Мы все ждем, когда бог тебя отпустит, чтобы мы могли продолжить испытания.
— Мой господин добр.
Гзург коротко рассмеялся.
— Тебя невозможно вывести из равновесия, верно? До сих пор ты превосходил всех остальных. Если так будет и дальше, я не только дарую тебе цепь, я буду настаивать на том, чтобы ты как можно быстрее получил ошейник.
«О счастье! Счастье!»
— Мой господин добр!
От похвалы великого воина в горле у Орлада образовался тугой, болезненный комок. Он сумеет доказать, что достоин быть веристом, и сможет высоко держать голову среди вигелиан! Он станет им равным!
Бум!
Бум!
Бум! Похоже, командир ушел. Нет.
— Есть одна маленькая загвоздка, — донесся до него неумолимый шепот, едва слышный за воем ветра. — Ты знаешь, в чем состоит последнее испытание?
— Гнев, милорд.
— Разумеется. Мы должны быть уверены, что ты в состоянии почувствовать настоящую ярость. Именно она позволяет воину призвать бога, чтобы тот придал ему боевую форму. Ярость делает его бесстрашным на службе лорду. Тебе известно, почему флоренгиане и вигелиане так сильно друг друга ненавидят?
— Нет, милорд.
— Потому что мы сражаемся пятнадцать лет, вот почему! Чем дольше война, тем сильнее ненависть. Способен ли черноволосый мужчина ненавидеть так же, как золотоволосый?
Ни одного дня без драки, иногда двух. Неужели Гзург не видит его шрамов?
— Да, способен, если вам угоден такой ответ.
— М-м, — с сомнением протянул воин. — И кого же тебе дать, чтобы пробудился твой гнев? Если я дам флоренгианского заключенного, пойдут разговоры, что они презренны, их легко ненавидеть, или что они слабы. А если я выставлю вигелианина, многие усомнятся в твоей верности. Вдруг ты втайне поддерживаешь Флоренгию? М-м? Понимаешь, в чем загвоздка? Кого же мне выбрать?
— Как пожелает милорд.
— Тогда и того, и другого? Сможешь ли ты разбудить в себе ярость, которой хватит на двоих?
— Мой господин добр.
— М-м, — снова протянул Гзург, только на сей раз Орлад услышал в его голосе одобрение. — А какое оружие ты предпочитаешь? Плеть? Рукавицу? Или дубинку?
— Как пожелает милорд.
Орлад понял, что дал правильный ответ, потому что в ушах у него зашумело, и пол вдруг оказался перед ним, когда бог его отпустил. Он услышал, как довольно далеко от него упали меч и топор.