Дети Хаоса
Шрифт:
— Все веристы мне подчинятся. Я назначу правителей, чтобы следили за порядком в городах, а над ними поставлю своих братьев — сатрапов. Они будут править Вигелией от моего имени. И тогда установится мир, война закончится. Ты должна меня поддержать. Ты мне поможешь.
Она произнесла слова, которые сама считала собственной эпитафией:
— Никогда. Дела мира нас не касаются. Мы отказываемся от него по отдельности и сообща, дабы искать знание ради знания. Мы не имеем права вмешиваться в события и делиться мудростью с другими. Этот закон мы выполняем на протяжении стольких поколений, что
Он ответил на ее вызов радостной, почти мальчишеской улыбкой.
— А не бывало ли так, что тиранам вдруг становилось известно, что их враги вооружены безупречным знанием об их слабостях и сильных сторонах?
— И такое случалось.
— «И такое случалось»! На большую ложь ты вряд ли способна. Ты регулярно отвечаешь перед Свидетельницами.
— Они — единственное исключение. Мудрость не будет процветать без мира и порядка. Когда речь идет о преступлениях, мы свидетельствуем и сообщаем все, что нам известно, тем, кто судит от имени и по законам священного Демерна.
— Отныне твои прорицательницы будут служить мне.
— Нет.
Ее сердце исполнилось страха, потому что разум вериста пропитала кровь, и он задумал ужасное. Стралг улыбнулся и ушел.
Вскоре он прислал головорезов, которые забрали пятерых Свидетельниц.
На следующее утро изувеченные тела вернули. Разумеется, все прорицательницы видели, что происходило в его лагере ночью. Затем он забрал еще десятерых. И тогда Старейшая поняла, что Стралг Храгсон уничтожит их орден, но не сдастся.
Ее единственная надежда родилась из благословения богини, ибо она видела, какое отвращение переполняло Героев, приходивших за новыми жертвами. Двадцать убитых, затем сорок… Подданные Стралга были не так жестоки и свирепы, как лорд крови, но возмущение, о котором молила Старейшая, в них не проснулось. Веристы гневались на нее, ведь это она вынуждала их убивать, зато их преданность Стралгу лишь крепла. На пятый день они забрали восемьдесят жертв, а потом ворвались в кладовые, вытащили оттуда бесценные гобелены и сожгли их. На следующее утро, когда остальные Свидетельницы лежали без чувств от страха, Старейшая вышла к нему.
Они встретились под проливным дождем на размытом поле, где пахло кровью и смертью, а безмолвное войско наблюдало за ними издалека. Трупы восьмидесяти свидетельниц грузили на телеги.
— Итак, тряпки тебе дороже жизней? — насмешливо спросил Стралг. — Может, мне поджечь и ваши здания?
— Мы сдадимся, — сказала она. — Но не полностью.
Он громко и искренне рассмеялся.
— Еще как полностью! Иначе вы умрете. Неужели ты думаешь, что я не могу взять два раза по восемьдесят или сжечь твой монастырь?
— Тогда ты уничтожишь наш культ. Нас будет слишком мало, чтобы собрать необходимые знания.
Стралг показал ей волчий оскал.
— Значит, он не достанется никому! Сегодня я подожгу ваши кладовые. Сдавайся или умри, женщина.
— Выслушай мои условия. Мы будем отвечать на твои вопросы, но лишь на твои. Ты же не хочешь, чтобы твои воины обладали всеми знаниями?
Он прищурился, обдумывая ее слова.
— Мудрые слова. Свидетельницы будут отвечать моим командирам. Я доверяю им, как самому себе.
— Тебе и четырем твоим командирам.
Она почувствовала его ликование.
— И больше никому!
— Больше никому. Мы также сохраним нашу анонимность, обычаи и одеяния. Запрети своим людям причинять нам вред.
Он равнодушно пожал плечами, довольный одержанной победой.
— Где командир Снирсон и сколько с ним веристов?
— Снирсон умер от ран шесть дней назад. Его войско распалось.
Стралг вновь рассмеялся, потому что он уже знал это.
— И еще, — сказала Старейшая. — Мы не станем сами сообщать вам сведения. Мы будем только отвечать на вопросы.
Это ему понравилось меньше — Стралг все-таки был умен. Равновесие в его сознании сдвинулось в сторону смерти и ужаса.
— В таком случае вы будете помогать моим врагам.
— Я уже дала слово, что нет.
— Вы поможете им своим молчанием.
— Чтобы рассказать все, что имеет значение, потребуется вечность. Ты хочешь, чтобы шестьдесят сестер целыми днями отвлекали тебя разговорами? Если ты спросишь, замышляет ли какой-то верист дурное, мы ответим на твой вопрос, но предупреждать тебя не станем. Только святой знает все. Таковы мои условия. Прими их или убей всех.
Стралг колебался, сердито рассматривая возможность бойни. Затем, охваченный нетерпением и счастливый от своей победы, он принял ее условия. И хотя уступки были незначительны, никому прежде не удавалось переубедить это чудовище.
Так была заключена отвратительная сделка. И культ, состоявший главным образом из любопытных старух, стал самым серьезным оружием деспота. До появления Стралга Первый верист был всего лишь номинальной фигурой, не имеющей власти над веристами за пределами своего города и района, а лорды крови, пытавшиеся расширить границы владений, умирали очень молодыми. Прорицательницы помогли Стралгу завоевать и удержать безграничную власть на территории всей Грани, они выдали ему бессчетное число повстанцев, которых ждала жестокая месть. И все это время они утешали себя тем, что однажды у него отнимут власть, но долгожданный момент так и не наступил и не наступит, пока черное сердце Стралга не перестанет биться.
Старейшая уже давно приняла решение и менять его не собиралась. Пусть под древним обычаем повиновения зрел гнев, следовало назначить преемницу, которая пойдет по выбранному ею пути и напишет ту же историю на следующей дощечке. Именно такой преемницей должна стать ЛеЭмбер. Да, она молода, ей нет и пятидесяти, зато она дождется смерти лорда крови.
Другой возможной кандидатурой была Молчальница. Она старше, однако слишком безрассудна; она поднимет Свидетельниц против Стралга и таким образом рискнет всем. Ее фракция твердит, что зло гораздо больше Стралга и страшнее самого Веру; порожденный им ужас будет жить и после его смерти. Старейшая не приняла их доводы, ведь нет никаких доказательств того, что сестра Стралга — Избранная Ксаран. Настоящего подтверждения этому и быть не может, а последовательницы Мэйн имеют дело с фактами, не с теориями или псевдопророчествами.