Дети Хаоса
Шрифт:
Хорольд разразился громким смехом, который мог бы распугать всех рыб в реке.
— Бенард? Он тут же начнет все ломать, чтобы сделать лучше. Он же Рука!
— А приказы как исполняет?
— Раньше у него это получалось неважно. Если он их и слышит, то тут же забывает. Выходит, заложник тебе больше не нужен?
Салтайя бросила на него пристальный взгляд.
— Почему ты его так невзлюбил?
— По личным причинам. — Если она начнет расспрашивать во дворце, ей расскажут про Катрата. Вряд ли кто-то вспомнит о делах любовных.
— Понятно. Иди сюда.
Хорольда вдруг охватил такой ужас, что мех на спине встал дыбом.
— Зачем? — резко спросил он, поднимаясь.
И чего он так испугался? Салтайя — всего лишь старуха, которая любит командовать; при желании он одной рукой свернет ей шею. Так почему же он послушно встал, почему сердце у него замирает от ужаса, а колени дрожат? Неужели все дело в смутных детских воспоминаниях? Или в том страшном дне в Джат-Ногуле? Почему он подчиняется ей, подходит все ближе, волоча ноги и дрожа, как до смерти перепуганный ребенок? Почему просто не пошлет ее к Темной с пожеланием там и остаться?
Хорольд смотрел на свой стул снизу вверх. Должно быть, он упал. Солнце успело сесть. На что ушло столько времени? Салтайя стояла возле двери.
— Делай со своим художником что хочешь, но подожди, пока мы с девчонкой уедем.
Наконец-то! Хорольд удовлетворенно улыбнулся, предвкушая, как бросит Бенарда в подземную камеру с глухими стенами, не пропускающими звук. Они с Бенардом останутся наедине.
— Ты не пойдешь на пир? — спросил он без особой надежды.
Сестра лишь покачала головой. Она предпочитала интимные обеды в Скьяре и бесконечные, бессмысленные разговоры, а не веселые косордианские пиры, которые временами переходили в настоящие оргии. Как только Салтайя ушла, он приказал принести кувшин меда.
Опустошив его, Хорольд почувствовал себя лучше. Впереди его ждет пир, а потом он сможет четвертовать Бенарда Селебра! Есть чего ждать и чему радоваться. Она натянул чистое, пропитанное свежими ароматами одеяние и пошел выяснять, прибыла ли из храма торжественная процессия.
Пир начался в самых нижних дворах с восхвалений священного Укра и просьб к священному Сьену о благословении праздника. Большинство людей собралось на уровне улиц, где можно было довольствоваться тем, что проносили мимо. Более влиятельные горожане, получившие праздничные венки, имели право находиться в средних залах с длинными столами и скамейками. Здесь подавали холодную пищу, но пиво было лучше.
Самые сливки общества одаривали не только венками, но и праздничными одеждами; они проходили на более высокий, королевский уровень, где получали возможность разлечься на диванчиках, отведать деликатесов и выпить превосходного вина, в то время как танцоры и музыканты развлекали гостей. Поскольку пир Укра, посвященный сбору урожая, продолжался четыре дня, на верхних уровнях имелись тускло освещенные боковые помещения, где пожилые гости могли поискать дары Налы и выспаться, чтобы восстановить силы. Здесь же почитали священного Эриандера.
Хорольд начал с самого верха, где наткнулся на девушку из Селебры. От одного взгляда на нее у любого мужчины потеплело бы в чреслах. Счастливец Катрат! Даже эта жалкая пародия на воина сумеет родить пару быков от такой грудастой телки!
— Тебе нравится пир, дочка?
— О да, милорд! Он совсем не похож на пиры в Скьяре.
— Надеюсь, так оно и есть. Проследи, чтобы она оставалась в светлых комнатах! — велел он ее провожатому. — Нам ни к чему сплетни.
А провожатым у нее был этот мерзкий художник, Бенард. Хорольд широко ему улыбнулся.
— Да и сам отдыхай вволю, мальчик.
А потом придет мой черед.
В конце концов он добрался до самых нижних уровней, где и обнаружил свою жену в огненных одеждах — как он сам их называл. Естественно, ее окружала толпа обожателей. Как всегда. Ему было бы намного сложнее управлять Косордом без поддержки наследственной правительницы, а двадцать пять лет назад это и вовсе казалось невозможным. Стралг хотел устроить грандиозную резню, чтобы подчинить город — он вознамерился уничтожить четверть всего населения. Однако, как только Ингельд дала согласие стать женой Хорольда, люди пошли за ней.
Она была красива и все еще желанна, хотя никто бы об этом не догадался, когда она надевала свой дурацкий праздничный наряд. Хорольд двинулся к ней, и при его появлении толпа вокруг Ингельд заметно поредела.
— Пойдем, жена. Мы и так потратили здесь слишком много времени. Пора приветствовать более важных людей.
Она согласилась без особой радости.
— Мне надо идти, друзья. Попозже я вернусь. Пожалуйста, веселитесь и празднуйте… Идемте, милорд.
Когда они зашагали по коридору вместе, Ингельд сказала:
— Прежде ты не был таким грубым. Ты же знаешь, с богатыми управиться совсем не трудно. А вот если восстанут бедные, тебе конец.
— Да, но через гору их трупов.
Она мельком на него взглянула. Когда-то ее голова находилась на уровне его плеча; теперь она едва доставала ему до локтя.
— Теперь это не так очевидно, но… Ты стал много пить, не так ли?
— Моему большому телу всего нужно больше.
— Только не сегодня! — отрезала она. — У нас гости, по меньшей мере шестьдесят раз по шестьдесят гостей.
Он засмеялся.
— Я сказал «каждую ночь», значит, каждую ночь и буду приходить. К тому же надо отыграться за вчерашнюю.
— Ты много лет с презрением меня отвергал. Почему теперь так торопишься?
— Надо многое успеть.
Он верил во все эти истории о том, как закаленные в сражениях веристы убивают женщин, которые рожают им чудовищ, однако щенок рабыни уродился нормальным. Разве что вынашивала его она значительно дольше — несколько раз по тридцать дней. В следующий раз и этой ошибки можно избежать.