Дети Империи

Измеров Олег Васильевич

– Доброе утро, Виктор! Надеюсь, ваш завтрак был плотным? Я за вами. Нам предстоит небольшая приятная поездка, в случае успеха которой мы сможем вместе отпраздновать конец вашего заточения в этом замке. Если какие-то вещи остались у вас в спальне, возьмите все с собой. Я буду ждать вас в машине.

Виктор бросился наверх и, воспользовавшись случаем, заскочил в комнату Наташи. Она сидела в кресле и читала какую-то книгу, которую вчера перед сном захватила с собой из библиотеки.

– Наташа…

«Черт, тут же микрофоны. Нельзя так терять голову…»

– Сегодня с утра я буду занят, у меня деловая поездка. Когда вернусь, еще не знаю. Вы не могли бы в мое отсутствие посмотреть, есть ли в библиотеке книги по электротранспорту? Или хотя бы по электрическим машинам?

Наташа засияла; порывисто встав с

кресла, она подошла к Виктору и осенила его крестным знамением:

– Я сделаю подборку. И буду молиться за вас, чтобы Господь послал вам удачи в ваших делах.

– Спасибо… Полагаю, у нас будет повод отметить успешное завершение. Вас можно будет пригласить скрасить наше общество?

– Да, конечно, но только без алкоголя.

– Хорошо, что-нибудь подберем… До свидания!

Спортивный «мерседес» с поднятым крылом дверцы нетерпеливо дрожал в ожидании старта. Виктор плюхнулся в кресло, застегнул шведский ремень и прихлопнул сверху дверцу, как фонарь самолета.

– Фертиг цум флюг! [25]

– От винта! – улыбнулся Дитрих и дал газ.

Погода была теплее, чем вчера, но с неба, затянутого серым мятым брезентом облаков, действительно, как и сказала Наташа, сыпал снег с моросящим дождем. Дитрих включил дворники и ехал сравнительно осторожно.

25

К полету готов (нем.).

– Тише едешь – дальше будешь, так? Будем ехать осмотрительно. Я должен доставить вас целым и невредимым для самого фюрера.

«Значит, у них все по плану. Сразу же после этого меня везут к Гитлеру. Что у них в плане это значило? Что теперь есть возможность давить на меня? Что теперь ясно, с каким соусом меня подать?»

– Я надеюсь, Виктор, вам не было слишком скучно в вашем заточении? Вам повезло – могло получиться так, что ждать пришлось бы дольше.

– Фюрер так загружен делами? Или его часто посещают люди будущего и он устал от визитов?

– Ни то ни другое. Понимаете, Виктор, народ убежден, что фюрер денно и нощно печется о судьбах рейха, ежеминутно решая задачи, от которых зависит судьба нации. Народу надо в это верить. На самом деле наш фюрер совершенно не может работать стабильно и организованно. Возьмем, к примеру, Берию: он работает как директор крупного промышленного концерна. Сначала он четко разделяет вопросы по приоритетам, что решать самому, а что могут решить исполнители, и все вопросы, которые могут решить без него, он передает другим, точно и тщательно подбирая людей, которые способны и хотят решать именно эти вопросы. Он организует структуру исполнения и отчетности с тем увлечением, с каким математики пишут программы для счетных машин. Он тщательно планирует свой день, свой труд, отдых, самообразование, общение с семьей, правильно используя каждую минуту. Он вас вызывал к себе?

– Да.

– Когда?

– После совещания. И после осмотра мавзолея Сталина.

– Правильно. Ему было нужно, чтобы вы поработали на совещании, увидели чудо – живого Сталина – и под впечатлением этого чуда смогли бы полностью отдавать свой интеллект в деловой беседе с ним. Точный расчет и планирование! Фюрер – это полная противоположность. Он абсолютно не может планировать своей работы и своего времени, занимается всегда тем, чем в данную минуту хочет, он не способен к кабинетной работе и не может выдерживать распорядок дня. Когда он пытается решить какую-то проблему, он может неделями заниматься всякими пустяками вроде планов пересадки деревьев с одного места на другое, утверждения буклетов выставок или порядка расстановки полицейских постов у народных зданий. Но, Виктор! В один прекрасный день он вдруг сразу излагает решение этой проблемы, безукоризненно верное и обоснованное железной логикой. Вдохновение и внутренний голос позволяют ему действовать точнее и безошибочнее, чем это делают интеллектуалы, изучавшие проблему шаг за шагом. Берия – талантливый руководитель, фюрер – гений.

«Опережающее отражение. Точно по Анохину. Гитлер не анализирует логических связей, он накапливает в подсознании информацию,

подсознание строит для него картину будущего. Заглянув в это виртуальное будущее, Гитлер принимает решение. Видимо, у него по каким-то причинам возродились способности, которыми обладал человек на заре своего развития: сначала эволюционировала способность к интуиции, предвидению, созданию образа будущего, затем – речь и логическое мышление, и предвидение у всех ушло на второй план, а у него – нет. Да, и глаза, гипнотизирующие глаза: это подтверждает. До появления речи животные и первобытные люди передавали информацию, эмоции через взгляд. Если хочешь, чтобы кошка или собака поняли, чего от нее хотят, надо взглянуть в их глаза…»

– Вот так фюрер после доклада о вас несколько дней занимался другими вещами, пока на него не снизошло вдохновение, и тогда он сразу назначил аудиенцию. Так было и в прошлый раз, и благодаря озарению фюрера наша нация здесь, в этой реальности, избежала того краха и унижения, которые пережила в вашей. А ведь первому контактеру тогда у нас никто не верил. Чуть было не расстреляли сразу же, как шпиона. Первым поверил фюрер – и оказался прав. Разве это не доказательство гениальности?

«Чего же такого сделал первый контактер? Представим ситуацию: Гитлер утвердил директиву «Барбаросса», он ждет озарения, когда поставить дату, момент. Этим-то он и выиграл: никто не знал, когда он назначит, даже он сам. Его подсознание уже создало виртуальное будущее, и в нем он побеждает. И вдруг появляется человек из этого будущего, и оно оказывается совсем не таким, страшным… даже просто факт, что после войны останутся русские и они не будут рабами, есть то, что разбило фюреру его виртуальный мир, в котором он уже играл в победителя. Надо разбить картину будущего, которая сложилась у Гитлера теперь… но как? Что будет неоспоримым фактом ошибки? Действительно, тут никто заранее не спланирует».

В машине что-то запищало. Дитрих вырулил на обочину, затормозил и снял трубку телефона. Использовать «хэндз-фри» местные Бонды почему-то до сих пор не догадались. Маленький экран видео, торчащий из-под приборной панели, Дитрих включать не стал.

– Ja… Ja… Was? [26]

Виктор сперва подумал, что что-то случилось. Но лицо Дитриха обрело довольное выражение; речь же состояла из «да», «конечно» и «действуйте».

– Что-то произошло?

– Произошло. Фюрер в хорошем расположение духа, остальное, как говорят у вас, те-куч-ка. Теперь о деле. Директива «Аттила» предполагает возникновение ядерного военного конфликта между странами Гроссфир… «Большой четверки», не санкционированного руководствами этих стран. Появление ракетно-ядерного оружия вызвало необходимость реагировать, принимать решения на основании данных радиолокационной и иной разведки гораздо быстрее, и в процесс подготовки и принятия таких решений во всех странах включены электронные счетные машины. Усилиями внешней разведки рейха в программы, управляющие системами пуска ядерных ракет и выдачи команд стратегическим бомбардировщикам, введены элементы, которые по определенному сигналу должны вызвать пуск ядерных ракет по территории других стран, отдать команды экипажам самолетов и так далее… Чему вы усмехнулись?

26

Да… Да… Что? (нем.)

– Я не усмехнулся, я слушаю.

– Вы усмехнулись про себя.

– Так ведь это же сценарий боевика «Терминатор-два». Троянская программа и прочее. Фантастика.

– В конце тридцатых Шпанов написал фантастическую повесть «Первый удар», потом это получилось сценарием для фильма. Там самолеты противника уничтожаются первым ударом по спящим аэродромам. Разве это не стало у вас реальностью? Ну с некоторыми поправками?

Виктор пожал плечами.

– Вот видите, не все, что пишут фантасты, – сказка, и не все, что пишут историки, – правда. Так вот, дать команду на отмену директивы может только лично фюрер, в случае его смерти или ухода от власти программы вводятся в действие автоматически. Короче говоря, чтобы предотвратить ядерную войну, надо уговорить фюрера, а фюрера уговорить невозможно. Как только он принял решение, на него не действуют никакие логические доводы.