Дети Ирия. Ладомира

Крючкова Ольга Евгеньевна

Подле очага располагался добротный деревянный стол, вдоль которого стояли широкие лавки, в случае необходимости припозднившимся гостям служившие ложем. Вдоль стены напротив стола возвышались деревянные полки, уставленные домашней утварью и глиняной посудой. Под нижней полкой стоял деревянный ларь, куда хозяйка убирала приготовленную пищу в случае надобности, дабы ей не привлекать грызунов.

Всё в жилище княжича дышало чистотой и уютом. Любава, молодая княжна и супружница Калегаста, слыла в Велегоше хозяйкой аккуратной, уборку делала в избе каждый месяц — стены, стол и полы сажей не зарастали.

К красном углу, что всегда располагался справа от окна, стоял прошлогодний дожиночный сноп [22] .

На нём сидела кукла, скрученная из соломы умелой рукой хозяйки, изображавшая богиню Мать Сыру-Землю. Кукла была обряжена в красную рубаху, подпоясанную тонким тканым пояском (отсюда у славян и появилось название — красный угол). По обе стороны от дожиночного снопа стояли ещё две соломенные куколки, обе в ярко-жёлтых одеждах — богини Жива и Мокошь. Рожаницы, богини судьбы (сёстры Живы и дочери Матери Сыра-Земли), обе в белом, прядущие на своих магических прялках и наматывающие нити судьбы на веретёна сидели на лавке, стоявшей тут же подволь стены, недалеко от своих родичей. Соломенные Рожаницы «держали» в руках небольшие вырезанные из дерева веретёна с намотанными на них выкрашенными в красный цвет льняными нитями. Красный угол хозяйка, как и положено обновляла после жатвы: мастерила из дожиночной соломы прототипы богинь, обряжала их в новые рубашки.

22

Дожиночный сноп собирался из последних сжатых в поле колосьев. Срезание снопа сопровождалось рядом ритуальных действий и запретов. Славяне обряжали сноп в женскую одежду, использовали для гаданий, ставили в красный угол. Дожиночный сноп мог изготавливаться, как после озимой (рожь), так и яровой (овес) жатвы. Для него на поле или на меже оставляли участок несжатых колосьев, который сжинался в последнюю очередь. Жать его надо было молча. С дожиночным снопом совершались различные обрядовые действия, в том числе и гадания.

Подле распахнутого окна за небольшим ткацким станком в виде берда-гребня трудилась Любава. Она ловко орудовала деревянным челноком, вдевая нити промеж щёток. Бёрд представлял собой плоскую дощечку, в которой проделано несколько десятков продольных щелей. В каждом «столбике», разделяющем две щели, было проделано отверстие. Таких отверстий могло быть — по вертикали — от одного до трёх, что позволяло усложнять узор, работая с нитками разных цветов. При создании полотна в бёрдо продевались нитки — как в продольные щели, так и в «столбиковые» отверстия. Затем бёрдо перемещалось вверх-вниз. Нити в продольных щелях оставались на месте, а нити, продетые в отверстия, смещались вверх— вниз. За счёт этого создавался «зёв» — промежуток между нитями основы. В этот «зёв» продевалась нить-утка — руками или с помощью деревянного челнока. Таким образом, женщина создавалась узкое полотно ткани или пояса. Любава прекрасно владела бердом и обеспечивала своё семейство, а также князя-свёкра со свекровью необычайной красоты поясками, полотенцами, скатертями.

Подле окна также сидела пригожая молодая женщина, Забава, наперсница княжны. Перед ней стояла тренога с пяльцами. Заваба увлечённо вышивала цветочный узор для праздничной рубахи, которую намеревалась надеть на предстоящее празднество Матери Сыра-Земли.

Часть горницы отделялась льняной занавесью. За ней располагалось супружеское ложе Калегаста и Любавы с летним одеялом и пуховыми подушками, подле него — детское спальное место в виде тюфяка набитого сеном, застеленного шкурой волка. На полу около хозяйки сидела девочка лет трёх, сосредоточенно наматывая цветную нитку на пальчик.

В углу стоял сундук, в коем хозяева хранили одежду и украшения…

— Здрава будь, Любава! И ты Забава… — Поприветствовала гостья.

Княжна обернулась. Забава кивнула, не отрываясь от рукоделья.

— Ладомира? Чай по делу, или так в гости? — Деловито справилась она.

— Письмо тебе от Калегаста с заставы доставила. Брата ходила проведать… — Девушка подала свиток княжне. Та быстро пробежала глазами по пергаменту…

Забава хихикнула.

— Пирожки, небось, носила? — Игриво вымолвила она.

Ладомира потупила очи долу.

— Ладно, не серчай. — Примирительно сказала Забава. — Все в городище знают: печёшь отменно.

Любава поднялась из-за берда.

— Садись за стол, Ладомира, отведай пищи нашей. Путь твой был не близким. Утомилась чай… Мясо ещё не прожарилось. Зато есть другая трапеза…

Любава жестом пригласила гостью к столу, та отказать не посмела. Не каждый день в доме княжича Калегаста едой потчуют.

Хозяйка отворила ларь, извлекла из него глубокий глиняный сотейник с отварным окороком дикой козы, приправленный травами и пареной репой. Поставила его средь стола, положила рядом длинный нож с костяной рукоятью.

— Калегаст вчерась с заставы прислал. Будто дома мяса нету! Лесьяр почитай каждый день из леса живность тащит!

Девка, хлопотавшая подле кабаньей тушки, вышла из горницы и вскоре вернулась с глиняной корчагой [23] свежего молока и с поклоном поставила её на стол. Тем временем княжна извлекла из ларя миску с сотовым мёдом и ломоть свежеиспечённого хлеба.

Девушка, ощутив очередной приступ голода, в животе у неё заурчало, ножом ловко отрезала кусок отварной козлятины и смачно откусила от него. Мясо хорошо поварилось и впитало аромат трав. Прожевав, гостья принялась за пареную репку…

23

Корчага — большой глиняный горшок.

Любава, жестом указав на хлеб, пожалилась:

— От зерна прошлогоднего остатки одни, поскрёбыши по амбару скребём. Не обессудь…

Ладомира отведала хлеба: и впрямь хлеб в доме княжича был нехорош ни вкусом, ни цветом. Лето только зачиналось — до сбора урожая пшеницы ещё не меньше трёх месяцев. Впрочем, рожь озимая вскорости поспеет.

* * *

Каждый год в середине травня с того самого момента, как ирийцы пришли в мир людей и обосновались в нём, Мать Сыра-Земля ощущала, как силы её идут на убыль. Она с нетерпением ожидала посвящённых ей празднеств, дабы наполниться земным Ваттеном.

Все славянские восточные племена за рекой Альбой: бодричи, лютичи, лужане, поморяне, вятичи, волыняне, моравы, поляне и другие готовились почтить великую богиню. В городищах Яромарград на острове Рюген, Велегоше, Щецине, Червене, Старгарде, Кракове, Поревите, Праге и их окрестностях готовились к весеннему празднеству. Хуторяне бесконечным потоком стекались в городища, дабы принять в нём участие и отдать дань богине.

В этот день, согласно славянским поверьям, Мать Сыра-Земля пробудившаяся от зимнего сна отдыхала последний день и её нельзя пахать, копать, боронить, нельзя втыкать в её колья.

В этот день славяне возносили молитвы Велесу, как скотьему богу, и Мокоши, покровительнице плодородия, ткачества и прядения. Жрецы Велеса выходили в поле, ложились на землю и слушали её. Затем совершали священный обряд: лили на землю сурицу, перемешанную с зёрнами, и произносили заклятие:

— Мать Сыра-Земля! Уйми, ты, всякую гадину нечистую от приворота, оборота и лихого дела.

Повернувшись на запад, продолжали:

— Мать Сыра-Земля! Поглоти ты нечистую силу в бездны кипучие, во смолу горючую.