Дети Капища
Шрифт:
– Спасибо, Михаил Владимирович!
Дверь закрылась.
– На здоровье, – сказал Сергеев, отворачиваясь.
И тут зазвонил телефон. Михаил поднял трубку.
– Господин Сергеев? – спросил незнакомый мужской голос.
Сергеев автоматически взглянул на часы – от военной привычки фиксировать время звонка он все еще не избавился. Было 10.50, с момента звонка Блинова прошло девятнадцать минут – это вполне мог звонить озадаченный шефом Васильевич. Но голос Васильевича Сергеев худо-бедно знал. Это был не Васильевич. Голос незнакомый, судя по отсутствию
У Михаила, быстро перенимавшего у чиновников полезные для жизни в киевском социуме привычки, было четыре мобильных телефона – на все случаи жизни. Один из них, так называемый номер общего доступа, раздавался направо и налево для демонстрации демократичности и близости к народу. На самом деле номер был постоянно выключен, и звонки, поступавшие на него, переадресовывались на «почтовый ящик», где и пропадали бесследно, за редким исключением.
Второй мобильный был недоступнее для широкой публики и обеспечивал доступ к заместителю министра МЧС через личного секретаря или водителя. Сам Сергеев звонящим на этот номер никогда не отвечал, но Нилочка и водитель-филер тщательно «документировали» абонентов и предоставляли Михаилу Владимировичу подробный отчет. Копия этого отчета шла Криворотову или, что не исключалось, еще дальше, в местную Контору. Кое-кому из тех, кто попадал в этот список, Сергеев перезванивал. Большинству – нет.
Третий телефон был известен только тем, с кем Сергеев поддерживал тесные взаимоотношения по службе или вне ее. Номер этот не подвергался автоопределению, получившие его почти никогда не передавали его другим – это было бы не просто дурным тоном, а грубым нарушением этики. Трубку Сергеев брал сам. На этот номер перезванивала секретарша, если его нужно было срочно разыскать, на него перенаправлялись срочные звонки, поступившие в контору в его отсутствие. Именно этот номер был известен Блинову, и на него он звонил, едучи из аэропорта.
А четвертый телефон…
Четвертый телефон должен был быть известен самому узкому кругу лиц. У кого-то такой номер знали пять, у кого-то – десять человек. У Сергеева же этот круг был уже некуда и насчитывал всего одного абонента – Плотникову. И все.
Но голос без южного акцента звучал именно из этой трубки.
– Господин Сергеев?
– Да, – сказал Михаил практически без паузы на раздумье. – Это Сергеев. Я вас слушаю. С кем имею честь?
В трубке хмыкнули.
– Меня зовут Николай Николаевич. Фамилия моя – Касперский. Если вам это о чем-то говорит.
– Ну, почему же… Говорит. Антивирус такой…
– Отлично, – обрадовался голос в трубке, – можете так меня и называть, если вам удобно. Антивирус. Мне это даже больше нравится, чем Николай Николаевич! А мне можно называть вас Умка?
– Да ради бога, – сказал Сергеев не запнувшись ни на миг. – Если вам нравится. Это из мультфильма, кажется? Старый такой мультик, про медведей?
– Точно, – согласился Николай Николаевич, – старый. Но
– Вы мне льстите.
– Да ну? Наши общие друзья утверждали, что на лесть вы не падки. Совсем наоборот. Я и в мыслях не имел вам польстить.
– А в чем суть, господин Антивирус? Хоть друзья у нас общие, но мы с вами-то не знакомы. Нам есть что обсудить?
– Сами решите. У вас сегодня напряженный день, я думаю. Много работы. В министерстве всегда ТАК много работы?
– Это как повезет.
– Конечно. Уверен, что вам повезет! Так вот, Умка, вечерком загляните на заднее сиденье своей «тойоты».
– Там будет отрезанная лошадиная голова?
– Фу! – сказал Николай Николаевич. – Как плохо вы обо мне подумали! Разве можно смотреть такие гадости по телевизору? Мы совершенно не такие.
– Два вопроса. – Сергеев раскурил сигарету и выпустил густую струю голубого дыма. – Первый – кто это «вы»?
– А второй?
– Хотелось бы услышать ответ на первый…
– Вопрос интересный, но ответить на него будет сложно.
– Ну почему же?
– Врать не хочется.
– А вы не пробовали для разнообразия иногда говорить правду?
– Ой, Умка, несговорчивый вы человек. Мне ничего от вас не надо. Просто загляните на заднее сиденье вашей машины. Там не будет отрезанной головы – ни лошадиной, ничьей другой, я вам обещаю.
– А что там будет? Бомба с часовым механизмом?
Николай Николаевич рассмеялся.
– О вашем чувстве юмора меня предупредили. Нет, Умка, там будет кассета, содержимое которой вам понравится. И документы, несомненно, для вас интересные.
– А что вы хотите взамен?
– Это второй вопрос, как я понял? Взамен? Ничего. Абсолютно ничего.
– Так не бывает, – возразил Сергеев. – Вы же, Антивирус, не в Корпусе Мира работаете.
– Неудачный пример.
Сергеев вспомнил, сколько его бывших коллег колесило по свету, пользуясь, как крышей, бумагами Корпуса Мира, и сказал:
– Согласен. Действительно неудачный. Придумайте что-нибудь благотворительное сами.
– Скажем так, зная вас, мы надеемся на адекватную реакцию.
– Боюсь, что понятие адекватности у нас с вами может разниться.
– Не думаю. Поймите, Умка, мы не имеем ничего общего с теми, кто работал в Борисполе и Феофании. Мы – третья сила.
– Точно, – произнес Сергеев насмешливо. – Третья сила! Совершенно бескорыстная, гуманная и ни в чем не заинтересованная! Как говорил в редких случаях бессмертный Станиславский – верю!
Лежащая на столе «Нокия», подсоединенная к линии номер три, зазвонила и завибрировала, противно стуча по полированной поверхности стола всем корпусом.
– Да дело в общем-то ваше, – неожиданно легко согласился тот, кто называл себя Касперским, – вы только в машину загляните. А дальше – на ваше усмотрение. Я вам обязательно перезвоню – тогда и поговорим. Мне, знаете ли, крайне интересны ваши впечатления.