Дети Линзы-2: Линзмены второго уровня
Шрифт:
Вместо ответа Кардинг подошел к одному из экранов и щелкнул тумблером, переставив его из положения «визуальный обзор» в положение «изображение ультра». Звезды появились так же неожиданно, как и исчезли.
— Не может быть! — запротестовал линзмен. — В инерционном режиме нельзя лететь быстрее скорости света! Абсолютно невозможно!
— В мире нет ничего невозможного, мой юный друг. Мы можем говорить лишь об относительной невозможности того или иного события, — поправил его ученый. — Например, данное пространство. Как я вижу, ты еще не понял, что оно не подчиняется законам трехмерной системы координат.
Киннисон глубоко вздохнул.
— Вот так-то лучше, — одобрительно заметил Кардинг. — Не поддавайся эмоциям — они мешают научному мышлению. Ничего не принимай на веру и не спеши с выводами, — любая из ошибок обрекает исследователя на неудачу. Каждая гипотеза, милый юноша, должна основываться на фактах; избегай власти предрассудков и личных предубеждений.
Киннисон подумал о том, что почти вся команда «Неустрашимого» могла выйти из-под контроля, если бы узнала о случившемся. Он и сам чувствовал, что недалек от паники. Один лишь Кардинг выглядел на удивление спокойным и даже бесстрастным — как будто проводил очередное исследование в своем собственном кабинете.
— Тогда объясните мне, что происходит. Только, пожалуйста, покороче.
— На протяжении столетий наши горе-мыслители строили теории о возможном существовании параллельных миров — целого ряда пространств, пребывающих в одном и том же гипотетическом гиперконтинууме. Я никогда не тратил сил на подобные фантазии. Однако полученные нами данные открывают обширные области для научных исследований. Теперь совершенно очевидны по меньшей мере два факта: изменчивость времени и несостоятельность наших так называемых законов движения. Различные пространства — различные законы.
— Но, вылетев из босконской гиперпространственной трубы, мы какое-то время оставались в своем пространстве, — напомнил Киннисон. — Каково ваше мнение?
— Я еще не думал, — отрезал Кардинг. — Однако две возможности должны быть вполне очевидны даже для твоих слабых извилин. Первая — корабль захватил с собой какую-то часть нашего пространства, которая окружала его до тех пор, пока мы не выключили генераторы Бергенхольма. Вторая — за выходом из трубы следит какая-то специальная станция, которая управляет пространством каждого появляющегося на выходе объекта. В последнем случае возникает третья возможность — люди или какие-то существа на станции заподозрили, что мы преследуем Кандрона, и, когда тот совершил посадку, переправили нас в другой континуум. Может быть, они поступили так, зная, что отсюда еще никто не возвращался. Впрочем, могут быть и другие объяснения случившегося. Не забывай, у нас слишком мало данных, на основании которых можно сформулировать достоверную научную теорию. Истина всегда открывается как результат кропотливых исследований и наблюдений.
Киннисон еще раз обреченно вздохнул — ученый просто невыносим! Он вызвал первого пилота.
— Генри, переходи на свободный режим. Нам нужно совершить посадку на какой-нибудь планете, иначе не удастся вернуться. Посадку совершай в свободном режиме. Внимательно смотри за генераторами Бергенхольма — если они отключатся, то может произойти непоправимое.
Затем Киннисон связался с Торндайком.
— Берн? Нам нужны персональные нейтрализаторы. Ребятам придется поработать в безынерционном режиме.
Он объяснил обоим линзменам, что случилось и что им предстоит делать.
— Ты правильно понял основную идею, Киннисон, — похвалил его Кардинг. —
— Как так — необязательно?
— А вот так. Мы можем использовать «Неустрашимый» в качестве опоры для гиперпространственной трубы, а вернуться в космических лодках.
— Что? Бросить корабль? И затратить уйму времени на сооружение лодок?
— Конечно, лучше было бы найти какую-нибудь планету. Но я предлагаю наиболее простой выход из сложившейся ситуации. Ты не способен оценить мой совет, потому что не привык мыслить логически. Не знаю, научу ли я тебя когда-нибудь рациональным поступкам и методам исследований.
«Ну что за человек!» — подумал Киннисон и, сделав над собой героическое усилие, сказал:
— Ладно! Отложим этот разговор.
К немалому удивлению Киннисона, пилоты довольно быстро нашли планету для посадки, которая оказалась весьма необычным космическим телом. Планета не правильно совершала движение, имела необычный вид и не правильно отражала сигналы детекторов. На ней не было ни воды, ни воздуха. Ее поверхность состояла из крупных и мелких сросшихся кристаллов, преимущественно — металлов. Киннисон объявил, что на планете действуют искаженные законы природы.
— Вовсе нет! — возразил Торндайк. — Время здесь течет с постоянной, хотя и неизвестной нам скоростью, а металлы вполне пригодны для различных целей, например, как изоляционный материал. Или ты об этом не подумал? Что быстрее: гасить скорость нашего корабля, которая составляет пятнадцать световых лет в час, или построить излучатель из материалов, имеющихся под руками? И что случится, если мы с такой скоростью вернемся в свое пространство?
— Полагаю, лучше будет воспользоваться местными материалами. Но только поосторожнее обращайтесь с ними, ребята!
Осторожность и в самом деле необходима — ни одна частица материи с корабля не должна попасть в возводимую конструкцию, и ни одна пылинка с планеты ни в коем случае не должна оказаться на борту «Неустрашимого».
Работа была несложной. Кардинг знал, что нужно делать, а Торндайк — каким образом осуществить замысел ученого. В трюме «Неустрашимого» нашлось все необходимое оборудование, а вокруг было достаточное количество материалов.
Нет, не работа истощала силы Киннисона. Он уставал от неусыпного наблюдения за тем, чтобы ни на одно мгновение не отказали персональные нейтрализаторы, которыми пользовались патрульные, высадившиеся на планету. Он еще не потерял ни одного человека, но не мог избавиться от мрачных опасений, что кто-то из его парней коснется металлической поверхности, обладающей относительной скоростью пятнадцать световых лет в час! Он отчаялся проверять и перепроверять, чтобы частицы корабля и планеты по какой-либо случайности не поменялись местами.
Киннисона приводило в отчаяние то, о чем не подозревал никто, кроме двух членов экипажа: Кардинг со всеми своими математическими знаниями не мог найти дорогу обратно! Он не говорил с ученым на эту тему. Киннисон понимал, что без знания основных характеристик своего нормального пространства они никогда не вернутся в привычный пространственно-временной континуум. И чем глубже Кардинг погружался в свою неразрешимую проблему, тем большее отчаяние охватывало Киннисона. Но трудности линзмена разрешились совершенно неожиданно.