Дети Метро
Шрифт:
Среди народа, стоящего в холле и возле регистратуры, должны были быть родственники Стаса — мать, отец, сестра. Никого из них Максим не знал. Он стоял, терпеливо ожидая пока вывезут его приятеля, но мысли всё равно были заняты Катей.
Он был в обиде на неё, и, видимо, тоже её обидел, в общем-то, не разобравшись ни в чем. Максим так никогда не делал, а тут поддался эмоциям, как человек настроения. С другой стороны, он посчитал, что Катя тоже несет свою долю ответственности за то, что случилось. Зачем она встретилась с тем парнем? Почему не подумала, что может задеть его чувства?
В конечном счете, кто из них был более виноват — она ли со своей беспечностью или он, утративший самообладание, Максим не знал.
В холе возникло небольшое оживление — дверь во внутренний коридор открылась, и показался Стас на коляске, немного осунувшийся, бледный, но судя по лицу, не утерявшийся бодрости духа и надежды на выздоровление. Максим эту надежду на лучшее, вместе с другими, подпитывал в Гусарове при каждом посещении. Он говорил, что Стас обязательно поправится, что сейчас медицина достигла высокого уровня и его непременно поставят на ноги. Это была ложь во спасение. Максим не очень-то верил своим собственным словам, но продолжал говорить и говорить.
Инвалидную коляску толкал уже знакомый ему доктор Ливенец с недобритым лицом, улыбавшийся направо и налево, словно кинозвезда. Едва врач вывез Стаса, как коляску окружили несколько человек и заслонили её от Максима. Среди них он увидел родителей Гусарова, людей пожилых, худощавых как Гусаров, с лицами скованными озабоченностью. Мать и отец Гусарова были почти в одинаковых коричневых пуховиках, поношенных, с засаленными в некоторых местах рукавами и карманами.
Возле родителей стояла сестра в короткой красной куртке, похожая на Стаса. Она сняла шапку, и рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам.
Следом за ними подошла какая-то девушка, которую Завьялов со спины не разглядел.
Он тоже направился к Стасу, а тот, заметив подходившего приятеля, помахал рукой. Едва Максим подошел ближе, Стас громко закричал, перекрывая больничный гул:
— Макс, привет!
Он тут же познакомил своих близких с Завьяловым, а круглолицая девушка, которая была незнакома Максиму, оказалась Машей. Заметив легкое удивление на лице приятеля, Стас сказал:
— Она все эти дни приходила. Я тебе не говорил.
— Всё окей! — ответил Максим, удивляясь этому обстоятельству, потому что Стас всегда упоминал о ней пренебрежительно, — я тут «Газельку» заказал для перевозки, она у крыльца стоит. — Машину Завьялов предусмотрительно нанял еще вчера, понимая, что сегодня день будет адски напряженным — свидание с Катей, затем выписка Стаса…
Мама Стаса, которую звали Людмила Ивановна, женщина невысокого роста, худощавая, у которой, как у всех рыжеволосых, были карие глаза и лицо в мелких веснушках, благодарно посмотрела на Максима.
— Ой, а мы думали, как Стасика везти? Коляска в багажник не помещается.
Сестра Гусарова Юля, стоявшая рядом, периодически поправляла прядки рыжих волос, закрывавшие лицо. Она молчала. Эта была та непослушная девочка-школьница, которую Стас пытался воспитывать, но чем закончилась воспитательная эпопея, Максим не знал — Стас больше не вдавался в подробности, а Максим не спрашивал. Сейчас она с безразличным видом поглядывала по сторонам, если и испытывая жалость к старшему брату, то где-то глубоко внутри, неприметно для стоявших рядом.
В это время отец Стаса — человек хмурый и неразговорчивый, едва взглянувший на подошедшего Максима, отошел с доктором Ливенцом к углу холла и принялся что-то с ним негромко обсуждать. Наверное, они утрясали финансовые вопросы, о чем еще можно говорить с врачом в наше время?
— Ну что поехали? — спросил Максим, встав за спиной Стаса и взявшись за ручки кресла.
— Поехали, конечно, поехали! — вдруг за всех смело ответила Маша, которая поначалу смущалась то ли Максима, то ли родителей Стаса, — вы везите его, а я дверь подержу.
— Вперед! На улицу хочу, воздухом подышать!
Стас шутливо вытянул руку и стал похож на полководца, определяющего направление движения войск.
На улице Маша, как будто она была, если не главным, то одним из основных действующих лиц, продолжала активно распоряжаться и давать указания. Признаться, она немного озадачила Максима. На его немой вопрос, Стас сделал большие глаза и таинственно произнес:
— После расскажу.
Всю дорогу, пока они ехали в «Газели», Маша сидела по одну сторону кресла Стаса, а Максим по другую. Родители с сестрой ехали на машине позади них.
Маша держала Гусарова за руку и не отпускала, иногда ласково поглаживала её, а Стас утомленно откинулся назад, на спинку кресла и закрыл глаза. Его лицо было бледным, бескровным. Всё-таки он устал сегодня — сборы, встречи с родными, переезд — сильно утомили его.
Завьялов посмотрел на ноги своего приятеля, безжизненно лежащие на кресле. Они были укрыты бежевым одеялом. «Встанет ли он когда-нибудь? — с сочувствием думал Максим, — блин, вот жизнь! Еще недавно бегал за девчонками, танцевал…»
Он вдруг представил себя на его месте. Придет ли кто-то к нему, будет ли сидеть рядом, как Маша, гладить руку? «Катя придет, она точно придет! — подумал он, — чего я сегодня вспылил? Вот идиот! Завтра с утра ей позвоню, посидим в «Старбаксе». Надо сначала помириться, а потом я сделаю ей предложение. Да именно так, сначала посидим, помиримся. А то будет стремно, если наоборот. Решит, что я…»
Он не додумал до конца свою мысль, машина остановилась и хлопнула дверца водителя. Они приехали к родителям Стаса домой.