Дети на ветру
Шрифт:
«Ну вот, упал!» — подумал он смущенно. Отряхивая землю с одежды, он заметил, что из безымянного пальца левой руки течет кровь. Он поднес палец к глазам, и вдруг стало горячо и больно. Он сжал его рукой, но кровь сочилась сквозь, пальцы.
Итак, Сампэй прыгал со скалы, чтобы воспитать в себе волю, стать сильным человеком. Один прыжок оказался неудачным: он поранил себе палец. Однако Сампэй не позволил себе заплакать. Он сжал палец другой рукой и, терпя боль, побежал домой. Он не сказал, что поранил палец, а крикнул:
—
— Зачем? — откликнулся он.
— Завязать палец.
— Палец?
— Ну да! Кровь идет.
Дзэнта встал из-за стола и выскочил на веранду. Увидев окровавленный палец брата, он побледнел.
— Что это? — спросил он.
Но Сампэй бодро ответил:
— Ничего особенного! Просто кровь идет, и все.
Дзэнта стал искать вату, бинт, перекись водорода, выдвигал ящики комода, стучал дверцами шкафов.
— Наверно, больно?
— Совсем немного, самую малость, — сказал Сампэй.
Однако, когда Дзэнта, намочив ватку перекисью водорода, приложил ее к ранке на пальце, Сампэй сморщился.
— Больно? — спросил Дзэнта.
Сампэй покачал головой.
— Все-таки больно, наверно.
— Говорят тебе: не больно! — рассердился Сампэй.
Дзэнта завязал палец бинтом, Сампэй лег на татами и тяжело вздохнул. Заметив это, Дзэнта снова сказал:
— Ведь больно!
Тогда Сампэй вдруг вспылил:
— Говорят же тебе: не больно! Так нет же! Ты одно твердишь: «Больно? Больно?» Так и вправду заболеть может.
И действительно! Палец и вправду заболел. А из глаз покатились слезы. И, придвинув к себе лежащую рядом подушку, Сампэй уткнулся в нее лицом и принялся плакать, прерывисто дыша. Дзэнте стало жаль брата. Теперь, когда нет папы и мамы, он должен заботиться о Сампэе. Нет ли чего-нибудь сладкого? Или фруктов? Надо принести Сампэю.
— Сампэй-тян! Хочешь сладкого сиропа? А может, молока с сахаром выпьешь? — спросил он.
Но Сампэй не отвечал брату, а твердил что-то свое, всхлипывая.
— Что? Скажи яснее. Я для тебе все сделаю, — сказал Дзэнта.
Но, наклонившись к брату, он услышал:
— Мама! Мама!
Тогда Дзэнте и самому захотелось позвать маму. Но он сдержался. Он — старший брат. Должен понимать, какое трудное сейчас положение в доме. И, достав из стенного шкафа одеяло, Дзэнта сказал:
— Приляг, Сампэй!
Больше он ничем не может помочь братцу. Однако, укрывшись с головой одеялом, они тотчас успокоились, словно оказались под боком у матери. И, переглянувшись, даже улыбнулись друг другу.
Итак, укрыв одеялом Сампэя, который плакал и звал мать, Дзэнта и сам залез под одеяло, и там они взглянули друг на друга и улыбнулись. Сампэй успокоился и, успокоившись, сказал:
— Знаешь, Дзэнта! А я прыгнул с высоты в полтора метра!
— Да ну!
— Ага. А вот прыгнуть с двух метров не удалось. Палец поранил.
Так Дзэнта узнал, почему Сампэй поранил палец.
— А ты можешь прыгнуть с такой высоты? — спросил Сампэй.
— Конечно. Это же не вверх прыгать, а вниз.
— Тогда пойдем. Посмотрим, у кого лучше получается.
— Нельзя. Опять палец повредишь.
Но делать нечего. Сампэй уже встал.
— Идем! Идем! — Он потянул Дзэнту за руку.
И они отправляются на обрыв, на горе за домом.
— Вот отсюда, — объявил Сампэй, становясь на краю скалы, с которой он прыгал в сад.
— Подумаешь, — говорит Дзэнта и легко прыгает вниз. Осмотревшись, он кричит: — Ага! Вот обо что ты порезал палец!
И, выкопав наполовину зарывшийся в землю осколок бутылки, отбрасывает его в угол сада. Тогда Сампэй тоже говорит, как Дзэнта: «Подумаешь!» — и прыгает с уступа. Ну вот, оказывается, не так уж страшна эта высокая гора, на которой он так долго тренировался. Сампэй оглядывает окрестности, пытаясь выискать что-нибудь новое для закаливания тела и духа. Ага! Вот что потребует отваги во сто, в тысячу раз больше — прыгать с обрыва с закрытыми глазами! Говорить никому не надо. Он будет тренироваться один и научится прыгать с закрытыми глазами с самой высокой скалы. Вот все удивятся! И он, Сампэй, станет знаменитым. И Сампэй говорит Дзэнте:
— Дзэнта, ты идешь вниз?
— Иду. А ты?
— Я тут останусь.
— Зачем? Опять палец порежешь.
— Не порежу. Ступай вниз.
— Что-нибудь придумал?
— Нет, — качает головой Сампэй.
Дзэнта, то и дело оглядываясь назад, спускается по склону.
Ну, вот теперь можно заняться прыжками вслепую. Сампэй становится на краю обрыва, там, где высота достигает примерно одного метра, и закрывает глаза. Тут ему кажется, что перед ним темная пропасть метров сто глубиной или вообще бездонная яма. И хотя он знает, что здесь не больше метра до земли, он не ощущает этого. Где уж тут прыгать! Сампэй открывает глаза и видит внизу землю совсем близко. Закрывает — земля исчезает во тьме. Тогда он зажмуривается и идет вниз по пологому склону. Ему кажется, что он, того и гляди, свалится с горы, его все тянет и тянет к краю обрыва. Поэтому, сделав шага три, он открывает глаза. Пройдет еще шага четыре и снова открывает глаза.
Так Сампэй спускается с горы и идет к дому. Теперь он с восхищением думает о слепых.
— Все же слепые молодцы! С сегодняшнего дня я буду ходить, как слепой, — говорит он Дзэнте и начинает двигаться по дому так, словно ничего не видит.
…И вот однажды, когда Сампэй бродил по дому, будто незрячий, из города вернулся скотник.
— Сегодня я навестил вашего отца, ребятки! — сказал он. — Ваша мама велела передать вам, что отцу стало лучше. Она просит вас не волноваться и вести себя хорошо. И еще просила вас написать папе письмо. Напишите сегодня, а я пойду завтра с молоком в город и заодно отнесу.