Дети неба / Дети Солнца

Елегон Веся

— Это Душа… — глухо прохрипел тритос. Он уже выпрямился и перестал кашлять, выглядел вполне себе здоровым, только вот темные подпаленные следы от моих пальцев на его шее напоминали о случившимся. Я непонимающе уставилась на иного, тот сглотнул и скривился, но все же продолжил. — Душа планеты. Люди этого не знают, но жизнь на планете возможна только в том случае, если эта планета сама живая. Душа — энергия, которая управляет потоком жизни всего сущего. Все существа на планете — дети ее Души. Они рождаются из Души и в неё же возвращаются после смерти. Все живое тесно связано. Мой народ знал об этой связи. Мы знали о Душе нашей планеты. Потому что мы рождались из локусов — энергетических коконов, которые образовывались в плоти планеты и были соединены между собой единой психоэнергетической сетью. У вас не так, —

как-то странно посмотрев на меня, уточнил тритос. Я растерянно кивнула, а он продолжил. — Мы рождались со знанием того, откуда пришли и куда уйдем. Жили слишком долго, умирали редко. Жизнь, когда она слишком просто даётся — часто лишена смысла. Тритосы пытались найти его. — Вархаэриус поднёс к лицу свою правую изуродованную бугрящимися шрамами руку и, разжимая и сжимая длинные с узловатыми деформированными суставами пальцы, зло усмехнулся. — Мы зациклились на своих телах, пытаясь усовершенствовать их…Тело — вот то, что мы поставили во главу угла. Самые именитые глоги с рвением маньяков работали над модифицированием генов расы жителей Дома Света. Сильнее, выше, быстрее, больше… У нашей жадности не было границ, но они были у наших тел. Вскоре глоги достигли потолка в генной модификации, и, чтобы они не пробовали, лучше уже не становилось. Было вынесено предположение, что все возможные изменения расы, заложены в Душе планеты и то, чего там нет, просто невозможно. Так что наша раса впала в уныние, которое продолжалось несколько десятилетий. Ну, а потом кто-то из светил науки придумал изменить саму основу — Душу планеты — сердце Дай Тритоса. Ты не представляешь насколько это было волнительно, — почему-то обращаясь только ко мне и совсем не обращая внимания на Антона, сообщил иной. Его губы в очередной раз скривились в некоем подобии усмешки, только вот глаза были совершенно пустыми. — Мы отмечали победу над небесами, Вселенной, Богами. Мы возомнили себя вершиной разума. Только вот никто не ожидал, что, попытавшись изменить первоисточник, мы нарушим хрупкое равновесие, из которого был склеен наш Мир, и все рассыплется прахом.

Тритос замолчал. Брови на переносице сошлись, породив вертикальный излом морщины. Бледное лицо исказила гримаса боли. Я замерла, стараясь понять какие эмоции вызывает во мне выставленная напоказ боль пришельца. Внутри было пусто. Ни привычной ненависти, ни жалости. Пусто.

— А дальше? — даже не пытаясь изобразить сочувствие, поторопила я замолчавшего иного. Тот словно вынырнул из глубины своих воспоминаний, взгляд серых глаз снова стал осмысленным:

— Кроноган, главный глог Дай Тритоса, изобрёл вещество, способное расширить рамки дозволенного, заложенные в Душе планеты. Вещество было доставлено в самое сердце планеты — Колыбель Души. Казалось, все прошло успешно. Первые несколько месяцев раса процветала. Без особых усилий тритосы приближались к столь желанному совершенству… — замолчав, Вархаэриус опустился на диван и откинулся на спинку, расслабившись и довольно улыбнувшись. Его настроение менялось, за какие-то доли секунды и это сбивало с толку. Я растерянно заморгала, а тритос, как ни в чем не бывало, продолжил. — А дальше вы знаете. Тритосы начали меняться, превращаясь в монстров. Хотя в нашем случае масштабы были крупнее. Менялась и сама Душа планеты. Она сама превращалась в монстра. Наш дом — Дай Тритос обратился в безумное пылающее чудовище. Многие из нас смогли спастись.

Но, чтобы избежать влияния Великого Изменения, нам пришлось сбежать на самые задворки Вселенной. Бездомные безумные уроды, мы скитались от галактики к галактике, пытаясь найти себе приют. Но живые планеты надёжно охраняют своих чад. А мертвые… они не пригодны для жизни.

— И что же заставило вас вернуться? — не сдержавшись, поторопила я вновь замолчавшего тритоса.

Тот снова улыбнулся. Сейчас он напоминал сытого и от того довольного кота, который нежился в солнечном пятне.

— Хотелось вернуть себе дом. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилась потребность вернуться. Вскоре это стало наваждением, призрачной целью, которая и стала смыслом нашего существования. Жить, чтобы наконец вернуться.

— Вернуться на Солнце? — спросила я, припомнив недавнее откровение пришельца.

— Солнце?! — переспросил позабытый на время Антон.

— Их родная планета — Дай Тритос — это наше Солнце, — ответила я, повернувшись к мужчине. Антон открыл рот, но так ничего и не произнёс. А я вновь уставилась на разоткровенничавшегося пришельца.

— Да. На Солнце, — кивнул иной, отвечая на мой требовательный взгляд.

— А Земля здесь причём? — раздраженно спросила я, уже начиная злиться. Тритос так хорошо рассказывал основную часть истории, а теперь на самом главном решил поиграть в игру "спроси, тогда отвечу".

— В результате нашего вмешательства Душа Дай Тритоса раскололась. Осколок попал на один из спутников планеты. Нам было не сложно догадаться на какой. Осталось только извлечь осколок и вернуть на Дай Тритос.

— То есть ты хочешь сказать, что вы стали причиной зарождения человечества на Земле? — полушёпотом спросил Антон, не замечая того, что неожиданно перешёл на «ты».

Вархаэриус смотрел на меня и отвечать, видимо, не собирался. Поэтому я переспросила:

— Это так?

— Да, — тритос кивнул. — Мы, можно сказать, в какой-то степени родственники. Все мы — дети Солнца.

— Родственнички тоже мне… — я фыркнула и отошла в сторону, отвернувшись от серых глаз, пристально следящих за каждым моим движением.

У самой двери стоял мешок с одеждой. Мысли тут же перескочили с глобальных проблем на частные и, оттянув майку, я с грустью рассмотрела круглую прожженную дыру с чёрными опаленными краями. Прелесть.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату заглянул Сашка. Улыбнувшись и кивнув, он протиснулся в комнату через приоткрытую дверь и прошёл за мою спину туда, где молчали мужчина и тритос.

— Почти все запасы погрузили на тележки, остальное раздали людям. Все уже готово. Осталось решить куда идти, — прокашлявшись, отрапортовал вошедший.

— Велизар, вам лучше нашего известно, где можно спрятаться от воинов, — произнёс Антон и замолчал, ожидая ответа. Но тритос молчал.

Я даже поворачиваться не стала. Честно сказать, меня бы устроил вариант "больше никогда ни при каких обстоятельствах не видеть эту сероглазую рожу".

Не обращая внимания на затянувшееся молчание в комнате, порылась в мешке. В руки попалась тёмная футболка. Я с сожалением осмотрела находку и сунула ее обратно в мешок. Одевать ее — это непозволительное расточительство. Кате подойдёт в качестве платья. Та одежда, что была на девочке, представляла собой рваные серые лохмотья. Покопавшись ещё немного, наткнулась на что-то плотное и, судя по всему, на молнии. Что-то среднее между курткой и ветровкой. Вот это будет в самый раз. Стащила с себя подпаленную майку и надела куртку. Повернулась, застёгивая молнию, и натолкнулась на взгляды мужчин, которые пристально следили за мной.

Сашка тут же отвёл глаза, Антон попытался прокашляться, только тритос продолжал смотреть.

— Что? — не удержавшись, спросила я.

— Ты красивый, — выдал иной.

Меня передернуло и в очередной раз замутило. Думаю, я слегка позеленела.

Руки мелко задрожали. Перед глазами заплясали разноцветные полупрозрачные пятна. Из этого эмоционального шока меня выдернули слова, сказанные неуверенно и все же с едва сдерживаемой улыбкой.

— Только не красивый, а красивая, — хмыкнув, поправил Сашка. — Она же девушка.

Тритос с интересом посмотрел на покрасневшего парня и впервые за долгое время сам задал вопрос:

— Есть разница?

Сашка покраснел ещё больше, но все же кивнул.

Тритос видимо решил не останавливаться на достигнутом и продолжил:

— Какая?

— Нет времени, — перебил странный едва завязавшийся диалог Антон. — Нам нужно решить, что делать дальше. Иные вернуться — это понятно. Но как много и когда?

— Нужно успеть спрятать людей, — поддержал Сашка. — И подготовиться к обороне. Перемирие нарушено. Теперь каждый выживший в опасности.

Я дёрнулась, осознав услышанное. Катя и Афанасий Петрович. Нужно торопиться.

Схватив мешок, сумку и меч, рванула к двери.

— Анна, стой! — раздался сорванный голос Антона. — Он уйдёт с тобой.

Не поняла. Обернулась. Тритос стоял позади всего в паре шагов от меня.

— Если Велизар нам не поможет, мы обречены, — уже тише пояснил мужчина, сумев выразить интонацией всю обречённость ситуации.

Я встретилась глазами с пристальным взглядом иного.

— Ответь ему, — даже не надеясь на успех, попросила я.