Дети песков
Шрифт:
Девушка с наслаждением вдохнула запах своего родного города. Он всегда казался ей ненавязчивым, но не в этот раз. Пахло пылью, нагретым камнем и слабой землянисто-терпкой горечью лишайника. А еще это был запах триумфа. Ее личной победы.
До Бархана она добиралась в предельно быстром темпе, бросив на это последние силы, поэтому теперь тело требовало заслуженного отдыха, отдавая оставшиеся крупицы энергии на то, чтобы не упасть прямо посреди рампы без сознания. Жажда когтями драла горло, и голод впивался в живот, скручивая внутренности в узел, но Лантея могла лишь методично переставлять дрожавшие от усталости ноги и думать о том, успела ли она вернуться вовремя. Внизу хетай-ра поджидала
Манс и профессор едва сумели пробиться от арочного входа к спуску, и все равно им постоянно приходилось бороться за свое место, так как толпа уверенно оттесняла их обратно. Каждому хотелось своими глазами увидеть, прошла ли девушка испытание или пустыня оказалась сильнее. Лантея очень медленно брела по рампе, и Ашарх лишь догадывался, каких усилий ей стоило держать спину ровно. Ее обеспокоенный взгляд постоянно скользил по живому океану пустынников, собравшихся на рынке, и почему-то профессор почувствовал, что выискивала она именно его. Задрав руки над головой, Аш активно замахал им, и Лантея сразу же заметила среди бледнокожих хетай-ра своего смуглого темноволосого спутника. На ее обгоревшем изможденном лице прорезалась робкая улыбка, и больше девушка не сводила с профессора взгляд, в котором поселились спокойствие и какая-то внутренняя уверенность.
Едва дочь матриарха оказалась на одном уровне с крышами домов, откуда ее могли все слышать и видеть, как она замерла. Прекрасно зная, чего желала вся эта толпа, Лантея не стала томить своих подданных. Она достала из-за пазухи сухое растение, расправила его длинный красноватый корень и высоко подняла цветок над головой.
— Многоликая Матерь Эван’Лин одарила меня своей милостью! — громогласно объявила девушка, потрясая добытым трофеем. — Испытание светом пройдено!
Площадь взорвалась криками радости и восхищения. Хетай-ра аплодировали, свистели, славили богиню и правящего матриарха, перекрикивая друг друга, в воздух взлетали ленты, разноцветными полосами на мгновения расчерчивая пространство над рынком. Один лишь Ашарх заметил, как пошатнулась после своих слов Лантея, едва устояв на ногах из-за усталости. Все открытые участки ее кожи обгорели до красноты, губы потрескались, а в воспаленных глазах не читалось ничего, кроме крайнего изнурения.
К счастью, девушке даже не дали самостоятельно спуститься с рампы, живое море толпы заключило ее в свои крепкие объятья практически сразу же. Откуда-то принесли богато украшенный паланкин с шелковыми занавесями, золотистой бахромой и маленькими стеклянными колокольчика, мелодично позвякивавшими от любого движения. На всех его сторонах было вышито изображение птицы, расправившей крылья в полете и сжимавшей в когтистых лапах пальмовую ветвь, — символ Третьего Бархана и рода Анакорит. Несколько крепких мужчин добровольно подняли на свои плечи эту тяжелую конструкцию, где Лантея могла устало откинуться на спинку сиденья и лишь изредка улыбаться окружавшей ее толпе.
Паланкин понесли ко входу в главный коридор Бархана. Со всех сторон хетай-ра обступили носилки, продолжая осыпать дочь матриарха радостными выкриками. Пустынники тянулись постоянно к занавесям паланкина, дергали колокольчики, просовывали внутрь руки, пытаясь хоть пальцем коснуться девушки, одаренной милостью богини. Кто-то разжег благовония и окуривал ими носилки, а из ближайших ресторанных домов управительницы и прислуга вытаскивали тяжелые стеклянные сосуды, полные холодных травяных настоек. Сегодня в городе намечалось торжество.
Процессия во главе с паланкином Лантеи достигла дворцовой залы не скоро. Весь главный коридор полиса был заполнен хетай-ра, и носильщикам далеко не всегда уступали путь. Но когда пышное шествие все же ступило на дворцовую площадь, то на широкой парадной лестнице во всей красе уже стояла матриарх в нарядных одеждах, окруженная свитой знатных матрон и многочисленной прислуги. Словно она давно там дожидалась героиню дня, сплетя пальцы на животе и гордо выпрямив спину.
Толпа, едва достигнув первых ступеней, растянулась вдоль ряда монументальных колонн. Носильщики, вспотевшие и с ног до головы осыпанные лентами, поставили паланкин на пол. В тот же миг занавеси дрогнули, выпуская Лантею, которая неспешно шагнула к лестнице, держа под мышкой цветок пустыни. Правительница терпеливо ждала, пока девушка медленно поднималась. И только когда она замерла на пару ступеней ниже матери, смиренно склонив голову, то властительница Бархана величественно вскинула руки, призывая всех присутствовавших к тишине.
— Жители Третьего Бархана! Ликуйте и радуйтесь! Пусть в каждом доме сегодня будет праздник, и молитвы ваши будут полны благодарности богине. Ведь моя младшая дочь прошла испытание светом! Эван’Лин отметила ее и благословила!..
Дворцовая зала вздрогнула от рукоплесканий и криков, заполнивших ее. Матриарх раскрыла свои объятья, и вымотанная Лантея буквально упала в них, едва чувствуя свои ноги.
Ашарх и Манс, неотступно следовавшие за толпой все время, наконец смогли пробиться ближе к основанию лестницы и своими глазами увидеть происходившее. Профессор смотрел, как правительница сдержанно обнимала свою дочь, а с ее лица не сходила безупречная, будто нарисованная на гипсовой статуе, улыбка. А вот сам Ашарх чувствовал небывалую гордость за свою спутницу и не желал скрывать эмоции за маской невозмутимости, выкрикивая имя рода Анакорит вместе с остальными собравшимися перед дворцом хетай-ра.
В какой-то момент его взгляд случайно упал на Мериону, мрачной тенью стоявшую за спиной матери. Лицо ее было искажено злобой, кулаки сжаты, а зубы крепко стиснуты. Она неотрывно смотрела на сестру так, как змеи гипнотизируют своих жертв перед броском. И не было в этом взгляде ни радости за Лантею, ни уж тем более сестринской любви.
Еще какое-то время правящая семья дала народу полюбоваться на прошедшую испытание девушку и выразить свою радость, а после матриарх развернулась и степенно зашагала вверх по лестнице ко входу во дворец, подметая полами длинной мантии ступени. Следом за ней сразу же направились обе дочери и вся остальная свита. Толпа у подножия лестницы тоже начала нехотя рассасываться, возвращаясь на рыночную площадь, где должно было скоро начаться торжество. Аш и Манс без промедления поспешили наверх, чтобы наконец лично поздравить девушку с прохождением испытания и поделиться с ней своими проблемами.
Однако едва они успели преодолеть каскады ступеней и войти в тронный зал, как сразу же стали свидетелями эмоционального разговора. Мать и ее дочери, остановившись возле бассейна, громко беседовали, а возле них еще продолжала толпиться свита из прислуги и напыщенных матрон, желавших лично выразить почтение героине дня.
— Я удивлена, как быстро тебе удалось справиться, дочь! — восхитилась матриарх, убирая наконец с лица свою неживую улыбку, предназначавшуюся только для подданных. — Вот она — сила крови рода Анакорит!
— Да уж. Тебе просто несказанно повезло, — присоединилась к поздравлениям Мериона, хотя по ее тону трудно было сказать, что она сильно обрадована успехами сестры.
— Давайте не будем здесь устраивать этих лицемерных представлений, — раздраженно ответила Лантея, срывая с пояса пустой бурдюк и бросая его на пол.
— Чем ты так возмущена? — спросила мать.
— Вы дали мне соленую воду на испытание! Видимо, в надежде на то, что я вернусь в Бархан, смирившись со своим поражением! Вы на это рассчитывали?!