Шрифт:
AnnotationДом был старый, грязный, запущенный. Плохо вымытые окна четырех его этажей выглядели уныло, мусор на дворе убирался редко, по лестницам стаями носились одичалые кошки, и от этого всегда был застоявшийся, противный запах.
Лев Романович Шейнин
Лев Романович Шейнин
Дети прошлого
Дом
Дом стоял на Обводном канале и был давно построен для рабочих и ремесленников невеселого этого района. Рядом были такие же старые, унылые дома. Их заселяли кустари, рабочие, уличные торговцы, лица без определенных занятий. Вечерами на Обводном собиралась шпана, задорно тренькали балалайки, слышался звон стаканов и водочных бутылок, до поздней ночи дрались и пели. Нередко дело доходило до поножовщины, и тогда жутко врывался в ночь протяжный крик, кто то стонал, тревожно заливались милицейские свистки.
Семья Черновых занимала квартиру на четвертом этаже. Квартира была, как и все в этом доме, темная и сырая. Чернов работал электромонтером, жена его торговала на рынке старьем, дочь ее от первого брака, Зоя, училась в девятилетке. Шел 1928 год.
Около двенадцати часов ночи мне позвонили. Говорил дежурный по Ленинградскому угрозыску:
– В районе Обводного убийство. Только что в десятое отделение милиции доставлена Зинаида Иванова, 18 лет. Иванова заявляет, что несколько часов тому назад они с подругой Зоей Черновой убили свою приятельницу Нелли Жукову и труп спрятали на чердаке. Заявления пока не проверяли. Приезжайте прямо в отделение, машина за вами пошла.
Через двадцать минут в дежурной комнате отделения милиции я разговаривал с сестрами Ивановыми. Старшая сестра рассказала, что часов в одиннадцать вечера Зина пришла домой. Она была очень взволнована, а на ее кофточке были замытые пятна. Сестра заметила их и стала расспрашивать Зину, которая расплакалась и все рассказала. Сестра сразу же привела ее в милицию.
Зина была небольшого роста, на вид 15–16 лет. Маленькая голова, низкий лоб, обезображенное большим ожогом лицо, тусклые бесцветные глаза, безвольный слюнявый рот.
Заикаясь от волнения и изредка всхлипывая, она стала бессвязно рассказывать об убийстве.
– Я била подсвечником и держала ее за ноги, а Зоя рубила и колола ножницами. А Нелли все кричала: «За что, девочки?» Я и сама не знаю, за что. Мне Нелли жалко. Я потом все расскажу, только вы меня Зое не показывайте…
Допрашивать ее дальше в таком состоянии было бессмысленно. Я оставил ее пока в отделении и поехал вместе с агентом первой бригады на квартиру Черновой.
В дверь стучали долго. Наконец послышалось шарканье туфель, и заспанный женский голос спросил:
– Кого надо?
– Зоя Чернова дома?
Дверь открылась, и мы увидели пожилую женщину – мать Черновой.
– Зоя дома, – сказала она, – да спит уже. Я могу ее разбудить. А вы кто будете?
– Разбудите, пожалуйста. Мы по делу.
Женщина ввела нас в большую, убого обставленную комнату и просила обождать. Сидя здесь, мы слышали, как она будила в соседней комнате дочь:
– Зоинька, вставай. К тебе какие то люди приехали.
– Кто приехал, мама, зачем?
– Не знаю, Зоинька, вставай, дожидаются.
– Ну пусть ждут, сейчас оденусь.
Через несколько минут вышла высокая девушка со спокойным выражением немного надменного лица.
– Вы Зоя Чернова?
– Да, я. А в чем дело?
– Дело в том, что пропала Нелли Жукова, ваша подруга. Вы не знаете, где она?
– Как – Нелли пропала? Да ведь я ее сегодня видела. Она была у меня и вечером ушла куда то, кажется на свидание…
Все это произносилось с тем же спокойным выражением лица, тоном легкого недоумения. При этом Зоя смотрела прямо нам в лицо большими темными глазами. Она была прекрасно сложена, модно подстрижена и кокетливо куталась в домашний халатик. Слова выговаривала отчетливо, медленно, слегка нараспев.
В этот момент в соседней комнате раздался мужской отрывистый кашель. Потом кто то долго и протяжно зевал, потягивался, крякал, и наконец в дверях появилась грузная фигура пожилого рыжеволосого человека с отекшим лицом и мясистым красным носом.
Увидев нас, мужчина неодобрительно нахмурился и сипловатым басом спросил:
– А вы кто такие будете?
Узнав, что мы из прокуратуры и угрозыска и что мы явились к Зое Черновой, он переменил тон и сразу заговорил:
– Так что прошу иметь в виду, я ей не отец, а отчим буду. Я за нее не отвечаю ни в каком разе. Я с ее матерью – моей супругой – сколько раз говорил: не доведет нас Зойка до добра. У ней все хаханьки да хиханьки на уме, а к родителям почтения нету.
Зоя недобро взглянула на отчима, презрительно усмехнулась и заявила:
– Вы то чего обрадовались? Кажется, я ничего такого не сделала, а вы уж от меня отказываться торопитесь. И кроме того, вас ведь товарищи и не спрашивают.
– Вот вот, видите, товарищи агенты, – поспешил рыжий, – видите, какой норов, так и чешет, так и чешет. То есть прямо слова сказать не даст.
Нам надоели его излияния, и мы попросили Зою выйти с нами в другую комнату.
– Мы все уже знаем, – обратился я к ней, – Зина во всем призналась. Давайте пойдем на чердак, осмотрим труп.
Зоя побледнела, закусила нижнюю губу. Я с интересом наблюдал за нею. Она молчала несколько минут, раздумывая о чем то, и наконец сказала:
– Вот мне и урок – никогда с дурами не связываться. А еще тоже договор подписывала. Ну что ж, пойдемте.
При свете карманных фонарей мы полезли на чердак. Зоя молча указала на место, где был спрятан труп, помогла нам вытащить его из под балки. Она и тут сохраняла внешнее спокойствие, хотя и куталась нервно в платок.
– Чернова, а где одежда покойной?