Дети Ржавчины

Тырин Михаил Юрьевич

У девушки уже не прощупывался пульс. Я попытался послушать дыхание – но ничего не услышал.

Я обвел взглядом пассажиров. Они почему-то отводили глаза.

– Нужен врач! – сказал я. – Есть тут врач или нет?

Среди них не могло быть врача. Скорее всего нам попался деревенский автобус, перевозивший людей на работу.

– Сколько до города? – спросил я у водителя.

– До поселка километров семь, там есть фельдшер, – поспешно ответил тот. – А больница в Покровске, минут сорок добираться. Я оттуда и еду…

– Разворачиваемся, едем в Покровск, –

произнес я так, что никто не посмел возражать.

Я встряхнул оцепеневшего Подорожника и затолкал его в салон. Поднять девушку мне помог какой-то усатый мужчина в очках, перемотанных пластырем. Он что-то приговаривал вполголоса, успокаивал меня. Мы положили Надежду на заднее сиденье, стряхнув на пол стопку пустых пыльных мешков.

Я взял ее за руку, надеясь уловить хотя бы слабые удары пульса. Но в тряске и шуме мотора ничего нельзя было разобрать.

В автобусе Подорожник начал приходить в себя. Он гладил Надежде волосы, руки, что-то шептал, наклоняясь. Иногда поворачивался ко мне и подолгу смотрел.

Словно ждал от меня чуда. Я не выдерживал и отворачивался.

– Она моя жена, – сказал он наконец. – У меня никогда не было жены.

Я кивнул и крепко сжал его локоть. Самое главное сейчас – успокоить, дать ему понять, что он не один. Хотя кто утешит меня?

Пассажиры иногда боязливо поглядывали на нас, но с расспросами и соболезнованиями не лезли.

Погонщик посмотрел по сторонам. За окнами проносились двухэтажные поселки, автобазы, какие-то большие обшарпанные здания.

– Где мы? – спросил он.

– Дома, – ответил я. И затем поправил сам себя: – У меня дома.

Подорожник кивнул и безучастно отвернулся к окну. Он не удивился и ни о чем не спросил. Сейчас ему было наплевать на все. Мне, глядя на него, тоже.

Вскоре автобус уже подъезжал к небольшому городку.

ВОЗМЕЗДИЕ

Через час мы с Подорожником сидели в местном отделе милиции под любопытными взглядами дежурной смены. Перед нами стоял нетронутый чай. Подорожник молчал и даже не шевелился, он, не отрываясь, глядел в экран старенького цветного телевизора. Показывали какую-то сказку про колдунов, богатырей и спящих красавиц.

Я не смотрел в телевизор. Я сидел, обхватив голову руками, и раз за разом прокручивал в памяти одну и ту же картину. Вот мы подъезжаем к зданию районной больницы, кто-то торопится за врачами, через несколько минут к нам бегут трое или четверо в белых халатах. Немолодая, но очень красивая женщина-врач осторожно осматривает Надежду, слушает, затем переводит взгляд на меня. Качает головой…

Я заикаюсь про реанимацию, потом начинаю кричать, трясти кого-то, хватать за шиворот. От меня деликатно отстраняются, пытаются успокоить. Надежду действительно переносят куда-то на носилках, но меня за ней не пускают, я жду у дверей. И снова красивая женщина в белом халате качает головой. Слишком поздно.

– Она умерла? – спросил меня Подорожник.

И, не дожидаясь ответа, сам шагнул в операционную, оттолкнув врачей. Постоял неподвижно у тела девушки, потом я увел его.

Милиция в Покровске проявила к нам самый живой интерес. Однако после того, как я выудил из-под свитера карточку Ведомства, все вопросы отпали. В больницу отправили человека оформлять протокол о смерти неопознанной женщины в результате несчастного случая.

Мы сидели в дежурке и ждали, когда появится начальник отдела – его уже вызвали по рации. Мне требовалась его помощь. Подорожник молчал, ничем не выдавая своего происхождения. Я сразу предупредил его, чтобы он ничего не боялся, ничему не удивлялся и ничего не спрашивал. Он так и сидел перед телевизором, с изумлением глядя, как на экране летают огнедышащие драконы, шевелят ветвями говорящие деревья, а отважный герой в одиночку справляется с целой бандой разбойников.

– Капитан, мне нужно позвонить по межгороду, – сказал я.

Дежурный оторвался от журнала, кивнул на телефонный аппарат. Я снял трубку и задумался. Кому звонить? Конечно, не начальству. Лерке можно, но она наверняка проболтается, а этого допустить нельзя. Да и телефон у нее может прослушиваться. Катеньке? Тоже ни к чему.

Мне вовсе не улыбалось отбыть отсюда под конвоем в родную контору, где на меня мгновенно заведут наблюдательное дело и присвоят статус аномала. Да и с Подорожником скорее всего сделают то же самое…

Нет, передавать приветы друзьям сейчас не время, это может дорого обойтись. Главное – попытаться выяснить ситуацию в Ведомстве и разузнать, в каких рамках я могу пользоваться его возможностями. Наконец я решил, какой номер наберу.

Трубку сняли после двух гудков.

– Алле?

– Петя? – осторожно спросил я и тут же прикусил язык. Голос, похоже, был не Петькин.

– Он здесь больше не работает, – ответил голос. – А кто его спрашивает?

– Извините, – буркнул я.

– Алле… Алле… Не кладите трубку, – напористо заговорили на том конце, но я хладнокровно вернул ее на рычаг.

Подорожник внимательно смотрел то на меня, то на телефон.

– Т-с-с, – незаметно шепнул я.

Итак, Петра Алексеева уже отстранили. Я поразмышлял с полминуты, затем набрал еще один номер. Мне ответил женский голос.

– Простите, я хотел бы поговорить с Романом Петровичем.

– А кто вы ему? – ответил женский голос.

– Знакомый.

– Знаете, вы не можете с ним поговорить, он болен. Буквально минуту назад его отнесли в машину…

– Отнесли? – опешил я.

– Да, ему очень плохо, полагаю, это инсульт. Я врач, – представилась незнакомка.

– Извините, – пробормотал я.

– Вы не знаете, у него есть родственники, которым мы могли бы сообщить?..

– Нет, не знаю – Еще раз извините…

Я обхватил голову руками. Друг Лошадей, Надежда, Роман Петрович – кто же будет следующим? Друзья гибнут, телефоны не отвечают – весь мир как отрезало.

Наконец появился начальник отдела. Он буквально ворвался в дежурку – большой полнокровный полковник, с черными усами и скромной орденской планкой на мундире.