Дети сектора
Шрифт:
– Я вам не враг. Я побывал в Глуби… Точнее там, куда ведет тоннель…
Коренастый военный (ого – генерал!) со смутно знакомым лицом спрыгнул на землю и прицелился в Шейха из АК:
– А ну стоять! Никак Алан Мансуров собственной персоной! Гнида ты карьерная! Вот так встре-е-еча!
Шейх прищурился, пытаясь разглядеть генерала, который стоял метрах в десяти. Лоснящееся лицо, веселые морщинки в углах лукавых глаз, полуулыбка на губах, «утиный» нос… Да это же Коротков Сережка, крыса штабная, стукач паскудный!
– Сергей!
– Да уж, да уж. Хотел бы я знать, где ты был, когда всех мочили, в какой норе отсиживался? Если ты вообще человек. Сейчас я кину наручники, а ты заведешь руки за спину и защелкнешь их…
– Я был в Глуби, – проговорил Шейх громче, рассчитывая, что его услышат другие военные или МАСовцы. Если Коротков тут главный, то хана: Алан Мансуров знал о его махинациях, повлекших человеческие жертвы; он сам едва не пал их жертвой и был уволен из армии, а эта крыса осталась. Астрахана бы сюда, чтоб посмотрел, чей приказ выполнял его командир Алан Мансуров.
Коротков скривился:
– Ладно тебе, Алан, все знают, что ты карьерист. Чтобы выкрутиться и воспользоваться ситуацией, ты любую байку выдумаешь. Лови. Опа!
Шейх поймал наручники, стиснул челюсти. Вот ведь бред! Он сделал почти невозможное – добрался до людей, и эти люди теперь отказываются его слушать.
– Считаю до трех, – Коротков прицелился. – И раз, и два…
Шейх защелкнул наручники и повернулся спиной, дернул разведенными руками. Он не собирался лгать и испытывать терпение Короткова, сотрудничество сейчас – самый правильный выход. Главное, добраться до кого-нибудь поумнее.
С МАСовского БРТа спрыгнул высокий мужчина в камуфляжных штанах и черной футболке с демоном, навис над Коротковым (он был на полторы головы выше) и подпер голову рукой:
– А я с удовольствием послушал бы этого человека.
– Вы уверены, что он – человек? – Коротков затанцевал от нетерпения.
– Есть такое подозрение. Назовите ваше имя, я не расслышал.
– Алан Мансуров…
– А-а-а! Это наш внештатный сотрудник, который получил задание, связанное с поимкой какого-то преступника… Меня в подробности не посвящали.
– Тараса Астрахана, – напомнил Шейх, все еще стоя на месте, позади него сопели следопыт Бука и Картошка. – Это он инициировал вторжение.
Вояки зашептались. Коротков и незнакомец остались равнодушными. Кто этот высокий? Пересекаться вроде не приходилось.
– Я курирую экспедицию, – улыбнулся Коротков. – Мансуров, или кто ты на самом деле, иди сюда, надо взять анализ крови…
– В моей машине, я настаиваю, – уперся масовец. – Он знает! Идемте, Алан.
Шейх поравнялся с высоким и приподнял голову, чтобы заглянуть ему в лицо: совершенно незнакомый мужчина. Смоляные волосы, льдистые синие глаза, нос с горбинкой, похож на еврея-полукровку.
– О чем я знаю? – на ходу спросил он у масовца. – И куда вы направляетесь?
– Сначала
Коротков взобрался на личный транспорт и принялся давать распоряжения. Бука смел ему дерзить:
– Чисто там, зуб даю…
Обшивка БТРа, куда Шейх залез вслед за масовцем, глушила внешние звуки. Обстановка в кузове была обычная: сиденье механика-водителя, две скамьи вдоль стен, тусклые лампы. На скамьях – служащие, по два человека с каждой стороны, одеты по гражданке.
– Ваня, проверь, – распорядился командир и сел за руль.
Не дождавшись приглашения, Шейх опустился на край скамьи – пассажиры отодвинулись, с другой скамьи спикировал Ваня – парень лет двадцати трех – двадцати пяти с крапчатыми совиными глазищами и вздернутым носом. В руке он сжимал стилет.
– Извините, мне нужна ваша кровь.
Шейх оттопырил раненую руку. Кожу обожгло – парень сделал надрез и взял пару капель крови в пипетку, капнул на предметное стекло и добавил синеватой жидкости. Шейх вскинул бровь.
– Человек, – проговорил парень и еще что-то добавил, но его голос утонул в реве мотора.
– Дай ему ключи, – распорядился командир и по совместительству механик-водитель. – И садись на мое место, нам надо побеседовать.
Сняв наручники, Шейх потер запястья, скривился – раненую руку пекло огнем, самодельная повязка напиталась свежей кровью.
– Вы ранены? – спросил командир, присаживаясь рядом. – Я не представился, извините – Роман Якушев, начальник… впрочем, уже неважно.
– Мелочи, не рана – царапина. Ближе к делу. Что значит – «человек»? Неужели не видно?
– Вы в самом деле не знаете? Под воздействием биотина и Сектора люди стали массово превращаться в… хамелеонов. Они очень напоминают зомби, но быстро учатся. Во всем мире паника, их больше, чем неизмененных. Благодаря заговору полковников, в Питере проблема устранена, но по стране ситуация печальна.
– Что вам надо в Секторе? – не унимался Шейх, осознавая, что не в трясущемся БТРе ему надо быть, а в штабе, чтобы решать проблему вместе с учеными.
– Взорвать Глубь, пока Сектор не активен. Ударить ракетами и закрыть канал.
– Ерунда. Провальный план. Ничего не изменится, а последствия могут быть необратимыми. Соедините меня со штабом.
Якушев потер подбородок, посмотрел на Шейха грустно:
– Расскажите мне. Вдруг вы переоцениваете важность информации.
Психоаналитик нашелся, злобно подумал Шейх и начал рассказ:
– Вы знаете, что такое эта Глубь и куда она ведет? Она – всего лишь шлюз. Я раньше вас узнал, что биотин меняет людей, перестраивает их, делает частью сообщности пришельцев…
Все больше распаляясь, он будто увидел себя со стороны: раскосые глаза сияют нездоровым блеском, ноздри раздуваются, жестикуляция тоже слегка нездорова, двухнедельная щетина топорщится… Сейчас крикнет «Аллах акбар» и бросится в Глубь очертя голову…