Дети Солнца. Во мраке дня
Шрифт:
Во-вторых, я задумался над тем, что скоро возможен сильный голод. Ну как скоро, зимой, или поздней осенью, когда кончаться последние запасы на складах гражданской обороны, и даже резерв резервных складов, когда кончится всё, начнётся убийственный мор. Поэтому необходимо подумать о возделывании земель вокруг Красноярска. Нужно столько земли возделать, чтобы можно было накормить миллионный город. Насильно людей на поля не выгонишь, всё-таки не коммунисты мы, да и свергнут нас в таком случае скорее всего, если будем заставлять делать то, чего они не хотят. Поэтому я планировал рассчитать сколько земли нужно
В-третьих, необходимо было определится с границами нашего, похоже, государства, а не одного города. Это конечно не закон, но какой-то документ принять нужно, о том что мы рассылаем дипломатов в основные населённые пункты края. Так на листке к таким пунктам были причислены: Канск, Железногорск, Лесосибирск и Енисейск, Ачинск, Назарово, Краснотуранск, Ужур, Балахта, Минусинск, Шушенское. Оттуда же дипломаты отправятся дальше, по сёлам, деревням и небольшим городам, не подчиняющихся какой-либо районной власти. По моей задумке, города, районы и деревни должны будут подписать договор о вступлении в состав Красноярской Республики. Над этим договором я и планировал трудиться всю оставшуюся ночь.
Скрип карандаша и треск горящей свечи нарушил звук упавших на пол сумок, и звук растягивающейся молнии куртки. Положив карандаш на тетрадь, и взяв с собой свечу я пошёл в коридор.
Аня стояла там, рядом лежала небольшая сумка, в которой поместились все ещё вещи, а рядом стоял мальчик, лет шести. Рост у него был не большой, всего-то около метра. Куртка и тёплые штаны скрывали сильную худобу тела мальчика, под глазами красовались большие синяки, от недосыпа скорее всего, или от недоедания. За дверью же маячили двое бойцов, которых я попросил о помощи.
– Свободны, - бросил я им, и перешагнув через сумку закрыл дверь.
Затем я присел на корточки возле мальчика и спросил:
– Как тебя зовут? – при этом помогая ему снять куртку и уже маленькие по размеру ботиночки.
– Меня зовут Иван, Иван Алексеевич, - с гордым видом, видимо пытаясь подражать взрослым заявил он мне.
– О как, - удивился я поднимая в полный рост. – Ну что, Иван Алексеевич, кушать хочешь?
– Я? – спросил он, и обернувшись вопросительным взором глянул на маму, прося увидеть одобрения, Аня еле заметно кивнула, а на глаза её выступили слёзы. – Да, очень хочу.
– Ну тогда идём, - я взял его за руку, и отвёл на кухню, налил суп, вручил столовый прибор, и вернулся в коридор.
– Кушай Ванечка, кушай, - переживала за него мать, вглядываясь в полумрак кухни, который разгоняла уже полу сгоревшая свечка. – Спасибо вам.
– Да, что там уж, не стоит благодарностей, не просто же так, вы как никак на работу ко мне устроились, - сказал я.
– Какая это работа, так, за жилплощадь некоторые по более требует, чем просто уборка в квартире, вы понимаете о чём я, а вы ещё и деньги платите. Хороший вы человек, - сказал она, вдруг обняв меня. – Спасибо вам.
– Эм…, - протянул я, несколько смутившись от её действий, уж как-то больно неожиданно это произошло. – Ну вы тут располагайтесь, устраивайтесь, разбирайте вещи. Ваша кровать с сыном вот эта…
– А вы? – прервала она меня.
– Что я? – задал риторический вопрос я. – Мне сегодня спать не полагается, работать сегодня буду, и ложиться соответственно тоже. Ну уж если сильно спать захочу, усну на стуле положив голову на сто, не зря же учился 11 лет.
– Ну да, - посмеялась она над моей глупой шуткой. – А вещи куда сложить?
– В шкаф, - казал я рукой на раритет, наверно ещё восьмидесятых годов выпуска, и как тогда велось из восточной Европы. – Моя полка самая верхняя, одна единственная в левом углу, остальные ваши.
– Ох, - сказала она, закрыв рот ладонью. – Спасибо вам ещё раз, я уж и не знаю как вас отблагодарить, вы столько делаете для нас.
– Да не надо меня благодарить, - ответил я. – Считайте, что выиграли в лотерею. Эм… ладно, мне нужно идти работать. А вы, наверное, ложитесь спать, поздно уже, я вам не помешаю.
– Что вы, конечно не помешаете, - сказал она, и ещё раз поблагодарив меня, ушла к сыну на кухню, а я снова отправился за свой стол, зажёг новую свечу, закрепил на столе, после чего карандаш вновь заскрипел по бумаге.
Сейчас мне необходимо было сосредоточиться на деле, а именно на договоре о присоединении. Конечно, я чисто физически не мог успеть написать соглашение за ночь, дело это кропотливое. Но какие-то основы нужно было заложить, необходимо было некое предварительное соглашение. Его подписание не означало полное вступление в состав Красноярской Республики, которую ещё, кстати, образовать нужно было, указом Артёма. Так вот, оно означало лишь единую экономику и армию, то есть прочный военный союз и экономический, а так же обязывал глав этих районов, или самостоятельных посёлков явиться в Красноярск на общую ратификацию договора о вступлении. Этим я и планировал заниматься всю ночь.
– Мам, - услышал я краем уха, как малой позвал свою маму.
– Да сынок, что ты хотел? – отозвалась она, поправляя одеяло сыну, и сама готовясь ко сну.
– А этот новый дяденька, мой новый папа? – спросил Ваня.
– нет.
– Ну можно я хотя бы ребятам буду говорить что у меня есть пап? – в надежде спросил он.
– Ваня, - обратилась к нему мать, а я отчётливо почувствовал её взгляд на своём затылке. – Я ведь сказала –нет.
Странное дело, но я испытал в этот момент необъяснимое чувство, смесь обиды со страхом, потому что мне хотелось ответить Ване вместо его мамы. И я ему хотел сказать «да».
Непонимание делает из друзей врагов
Лион Фейхтвангер
День 25
«Всё по-старому»
Утром я обнаружил себя спящим на стуле, видимо всей ночи мне вытерпеть, было не дано, однако все законы, которые вертелись в голове вечером, уже покоились на бумаге, оставалось только отнести их Артёму на подпись.
Я подошёл к окну, отодвинул в сторону замызганную серую занавеску и выглянул на улицу. Там было всё спокойно, не ходили люди, лишь парочка солдат в патруле, видимо ещё было рано. Так и оказалось, Аня и Ваня ещё тихо мирно спали. Решив их не будить, я тихонько оделся, взял бумаги, которые успел вчера нацарапать, и вышел на улице.