Дети Судного Дня
Шрифт:
— Правило номер четыре: «Диг никогда ничего не забывает», — невозмутимо произнёс Тайтус, извлечённый с помощью вампов на божий свет. Непонятно только было, что он имеет в виду: злобную проделку Энди или дружескую помощь вампов.
Они продолжали свой путь, причём каждый думал о чём-то о своём.
— Тайтус, зачем тебе ракетное топли…
Энди не договорил: на северо-западе, за их спинами, на расстоянии в пару миль вырос красивый огненный цветок, а через несколько секунд донёсся приглушённый звук взрыва.
— Хорошая была вилла, — сказал Алекс, вглядываясь в темноту. Энди молча жалел о том, что они отошли слишком далеко и не смогли вдоволь насладиться прекрасным зрелищем.
— Неплохо рвануло.
— Тротиловый эквивалент
— Тайтус, почему ты вечно показываешь всем, что ты такой умный, а все остальные дураки? Мне это, честно слово, осточертело… — сказал Алекс, и тон его не предвещал ничего хорошего.
Тайтус был окончательно сбит с толку: он всего лишь хотел помочь человечеству, делясь с окружающими, и причём совершенно безвозмездно, всей имеющейся в его распоряжении информацией. Но вслух он сказал только:
— Правило номер семь: «Почётная миссия дигов — помогать обществу».
— Предлагаю правило номер восемь: «Это правило есть самое последнее», — зло сказал Алекс, он почему-то обиделся. Тайтус не прореагировал.
Как вы поняли, вилла Роу канула в небытие, но никто не хотел признавать за собой этой вины. В частности, Энди старался не вспоминать, оставил он лампу горящей или всё же погасил её перед уходом. Как ни странно, и Роу, и Молчун, и Би-Джей остались живы, взрывной волной их раскидало в разные стороны. При этом Роу пострадал не только материально, но физически и психически — гордый аристократический профиль его носа немного стукнуло о твёрдую, как камень, землю и протянуло по ней несколько метров. Но всё-таки он мужественно справился с трагедией и через два месяца появился в Университете, как ни в чём не бывало.
Больше всех горевал Би-Джей: он уверял, что взрывом прожгло дырку в его новых, первый раз одетых кедах, и потом много ещё недель ходил и всем показывал это отверстие, рассказывая поистине душераздирающую историю…
Глава 14. Жертва номер один
Тайтус переночевал у Энди, который жил на самом последнем, пятом этаже очень высокого дома. А утром они, с трудом вырвавшись из мягких объятий сна, отправились на лекцию профессора Шварцхельма, не подозревающего, что над ним занесена карающая рука провидения. Энди захватил небольшой пакет, который перед самым уходом занесла тихая, благовоспитанная, не смеющая по своей инициативе подать голос, в общем, довольно милая (по скромным меркам самого Энди) девушка.
Алекс, Роу, Би-Джей и Молчун по вполне понятным причинам не появились на лекции. Энди изо всех сил слушал голос профессора, довольно бесцеремонно, почти в упор, рассматривая его внешность. У профессора Шварцхельма была шарообразная голова с коротким ёжиком волос (в этом он был похож на Молчуна) и мрачный тяжёлый взгляд, которым можно было бы убивать мух.
— Физикоматематика — это сложная дисциплина… — рассказывал профессор. — В нашем Университете есть несколько выдающихся студентов, одного из которых вы, наверное, знаете — это Орсон, им даже выделено еженедельное машинное время на электронном вычислительном устройстве для алгоритмических расчётов по нашему предмету… — Шварцхельм сделал паузу, рассматривая диговские очки Тайтуса, и продолжал:
— Надеюсь, что и среди вас найдутся достойные… Запишите в конспектах: «Лекция первая. Тема: Введение в физикоматематику. Основные понятия и положения. Скалярные и квазискалярные поля»…
По многострадальной, исцарапанной доске заскрипел кусок мела, ведомый рукой профессора. Очень немногие студенты слушали лекцию, а ещё меньше осмеливались что-то писать. Профессор Шварцхельм рассказывал довольно скучно, но самое главное — у него было явно преувеличенное мнение об умственных способностях студентов. Его это, правда, мало волновало — он просто выполнял свою работу.
Одновременно с этим мозг Энди также был
— Тайтус, ты не знаешь некоторых причуд или странных привычек профессора? — бросил пробный камень Энди.
— Шварцхельм необычайно пунктуален. Он приходит в Университет ровно в 8 часов 57 минут, в 11 часов 29 минут посещает туалетную комнату, в…
— Тише, пожалуйста! — круглая голова профессора повернулась к слушателям, но его тёмный взгляд мертвеца был направлен не на заговорщиков, разрабатывающих планы его убийства, а на слишком шумно уединившуюся за мусорным баком парочку. Естественно, слова Шварцхельма не возымели никакого эффекта, и ему волей-неволей пришлось продолжить лекцию.
В голове Энди Эйнджела словно зажглась лампочка: если профессор ровно в 11 часов 29 минут по государственному времени возлагает своё седалище на унитаз, то достаточно небольшой часовой бомбочки… Энди коварно захихикал. Но где же взять часовой механизм? В горестных раздумьях Энди, когда прозвучал звонок на перемену, направился к туалету, закрытому на ключ; ключи имелись у всех преподавателей, поэтому вампу пришлось вытянуть из стены какой-то ржавый гвоздь, согнуть его под прямым углом и поковырять сим приспособлением в скважине. Как ни странно, дверь открылась. Энди зашёл в комнатушку и тщательно осмотрел её; в стене была вмонтирована электрическая розетка, что было весьма кстати, но больше ничего существенного в уборной он не нашёл, кроме потускневшего белого унитаза, в котором тихонько хлюпала вода. Энди спрятал взрывчатку за этим грандиозным сооружением, после чего расстегнул штаны и воспользовался им по назначению. Издав вздох облегчения, вамп вышел из туалета и нос к носу столкнулся с преподавателем по имени Хенн.
— Так-так, Эндрю Эйнджел, — тихим, вкрадчивым и доверительным голосом сказал тот. — Что же вы тут делаете?
Хенн рано полысел, а потому зачёсывал волосы с затылка и висков на темя, безуспешно стараясь прикрыть плешь. Кроме того, в руках у него был неразлучный старый саквояж, в котором находились наиболее важные для Хенна вещи: книги по метакомпьютике двадцатилетней давности, несколько дырявых носков разных цветов, причём ни у одного не было пары, старый механический будильник, звонивший вовремя и не вовремя, а пару раз — прямо посреди лекции, один порнографический журнал и множество несущественной мелкой дребедени, которую давно следовало бы выкинуть.
— Проверяю санитарные нормы по личному указанию ректора Клинтона, — не задумываясь, выпалил Энди. Его честные-пречестные глаза не могли обманывать. Поэтому Хенн поставил чемоданище у стены и чуть ли не по-приятельски попросил у Энди сигарету и зажигалку. У него была такая фамильярная, «на равных», манера обращения со студентами. Закурив, Хенн отстранил вампа и сам вошёл в уборную, плотно прикрыв за собой дверь. Энди опустил глаза и понял, что всё-таки в этом мире есть высшие силы, и эти силы весьма благосклонны к нему — на полу остался в одиночестве чёрный саквояж. С максимальной скоростью, на которую он только был способен, Энди вытащил из чемодана тикающий будильник и исчез в безопасном направлении. Через пятнадцать минут он вновь был в туалете, конструируя машину смерти. Вскоре она была готова, и как только молоточек будильника ударит по звонку, по двум медным проводам из розетки побежит электрический ток, который и выпустит на волю демона разрушения, до поры до времени заключённого в невзрачном пакетике с взрывчаткой. И должно это было случиться ровно в полдвенадцатого. Чтобы не были заметны провода, Энди выкрутил слабую лампочку и аккуратно положил её в карман. Что ж, похоже, всё! Дверь туалета была торжественно закрыта, а Энди основал пост наблюдения в Артиллерийском парке, из которого чудесно должен быть слышен взрыв.