Дети восьмидесятых
Шрифт:
Для меня выбора нет, точнее, он давно сделан. Будем бороться до конца.
Год третий
31 августа. Перекличка. У входа в школу перемещаются шумные толпы. Три месяца не виделись! В жизни детей это очень большой срок. Они вытянулись за лето, загорели, повзрослели. Изменились лица. А сколько у каждого новостей! Мои летят навстречу, окружили, подпрыгивают, повизгивают от радости, но дистанцию соблюдают, обниматься не бросаются — школа! Я тихо радуюсь — соскучилась.
Выясняется, что ушёл от нас Денис, — семья получила квартиру. Жаль, он такой интересный. Поначалу отношения с ребятами складывались у него трудно. Всякое бывало. Но потом всё наладилось, и на вопрос анкеты (в конце II класса) «Хочешь ли ты учиться в нашем классе?» Денис ответил: «Да! Да! Да!»
Чтобы мы не очень тосковали без Дениса, заботливая администрация привела Женю Т. и Сережу Д., оставленных на второй год. Серёжа — со справкой от психиатра и условием: если не потянет — во вспомогательную школу. Мальчик без мимики, с застывшим лицом. Женя — вёсь какой-то перепуганный, зажатый.
И вот начался наш последний учебный год.
В сентябре класс выглядит, как машина на последней стадии перед отправкой в металлолом: расхлябанный, раздрызганный, грубый. Строиться разучились. Соберутся толпой и тычутся друг в друга. Движения развинченные, походка шаркающая, руки в карманах, подтянутости как не бывало. Никого не видят и не слышат, каждый сам по себе. Почти все хорошие привычки, с таким трудом выработанные, утрачены.
Таблицу умножения забыли, читать разучились. А некоторые особо выдающиеся личности умудрились забыть, как правильно буквы пишутся. Докатились!
Но всё это не так страшно, как кажется. Через три недели войдём в колею: в сентябре всегда так. Хуже другое — изменился общий настрой. Стиль отношений стал хамски-истеричным. Дети за три месяца впитали всё, что только могли. А такой стиль принят в нашем городе, во многих семьях — тоже. Над нами поселились новые соседи, и тёперь я получила возможность наблюдать процесс образования такого стиля. Ребёнок без конца визжит, вопит, швыряет игрушки, топает, бесится. Точно так же ведёт себя и мать.
То же в аэропорту. Регистрация билетов.
— Ложьте ваши сумки! Чё вы зеваете-то! Ложьте, вам говорят!
В фирменном магазине в центре города.
— Печенье свежее?
— Ха! Она ещё спрашивает! Да его вообще не бывает в продаже! Чё спрашивать-то!
В автобусе. Молодые и резвые — старушке:
— Куда лезешь, старая?! Дома надо сидеть! И без тебя тут тесно!
В школе как обычно. Процветает всё, что процветало. Противоречия обострились до крайности. Смягчить их невозможно, так как это не борьба характеров, а борьба мировоззрений. Директор и завуч перестраиваться в связи с реформой не собираются, более того, они намерены до последнего отстаивать своё право посылать вышестоящему начальству розово-голубые отчёты, право и дальше закрывать глаза на
А.С. Макаренко писал, что если в педколлективе нет общей позиции по ключевым вопросам, то не может быть и воспитания. У нас не то что нет общей позиции, у нас позиции диаметрально противоположные и более того — антагонистические. Получается, что работа моя не имеет смысла? Но ведь еще Маркс и Энгельс писали: «…обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства».
Люди мы или нет?! Ну так вспомним, что уже знали и умели, и пойдём дальше. Творить себя и создавать человечные обстоятельства. Ведь я не одна, нас сорок.
Но сначала надо привести в чувство 39 моих соратников, которые напрочь позабыли даже вежливые слова.
Построились. Собрались идти домой. Я стою в дверях.
— Не пущу. А вы постойте и поразмыслите: «Почему это С. Л. никак не может с нами расстаться?»
Тон насмешливый. Взгляд ироничный. Пауза — «булыжник».
Дети непонимающе смотрят на меня и переглядываются. Шарят взглядами по потолку.
— О, это мысль! Именно там завтра и напишу.
Жду. Они мучительно напрягают мозги, вспоминая забытые за лето слова, потом радостно, вразнобой:
— До свидания!
Я (с облегчением):
— Наконец-то вспомнили! Молодцы, без подсказки. Надо будет завтра встать так же в дверях и перед уроками.
Смеются:
— Не надо, мы уже вспомнили!
— Мы сами поздороваемся!
— Замечательно! Значит, я могу быть спокойна?
— Да! Конечно!
Назавтра каждый, входя в класс:
— Здравствуйте!
Дальше включается саморегуляция коллектива. Входит Гоша, молча идёт к своей парте. Все хором:
— Здравствуйте, Гоша!
Он смущенно улыбается, здоровается. И тут же включается в игру:
— Здравствуйте, Егор!
Урок физкультуры. Ведёт его в коридоре Валентина Николаевна. Урок идёт спокойно и деловито. Я отдыхаю в классе (хотя проверку тетрадей в начале сентября с большой натяжкой можно назвать отдыхом). Но вот звонок с урока, и дисциплинированный класс куда-то подевался; вместо него в кабинет, топоча и хрюкая, врывается дикая крикливая орда.
Куда дели моих замечательных детей?!
Потом, когда они переоделись и угомонились, говорю:
— Видели в киножурнале «Ералаш» сюжет «Антракт»?
Смех, оживление. Видели не все.
— Сидят в зале детки-паиньки, такие воспитанные — загляденье! Но вот антракт, и они с воплями, сметая всё на своём пути, несутся лавиной в буфет. Но я все думала: где же сценарист видел таких детей?
Пауза, На лицах — напряжённое ожидание.
— Теперь знаю где.
Хохочут.
— Мы больше не будем!
— Да, мы будем за собой следить.
— Приятно слышать. Ещё приятнее было бы увидеть на деле.