Дети зимы
Шрифт:
Хозяйка Хепзиба глядит на противень с выпечкой, остывающей на кухонном столе. Собака поглядывает из угла на перечное печенье, но с места не вскакивает, боится ее. Уже начинается сезон для поминального печенья, но это разве выпечка? На Мартынов день с печенья начинается малый пост, время для молитвы и воздержания. Хепзиба вдыхает запах меда и молока, символы неба и земли, а еще запахи перца, гвоздики и миндаля. Куда же делись ее решетка и сковородка? Молодежь ничего не смыслит в священном кулинарном искусстве. Разве можно такими вещами накормить бедных и облегчить страдания усопших душ?
Она выглядывает в окно, невидимая для живых. Во дворе прыгает и танцует девочка,
Вот если бы кузина Бланш слушала разумные доводы… но ребенок будет теперь притягивать ее сюда словно магнит. Покоя не жди. Бланш так легкомысленно обращается с чужими детьми. Она начнет озорничать, когда тьма перевесит свет. Вставай, Уинтергилл, и гляди в оба. Опасность близка. Наша молитва принесла нам ребенка, но на этот раз мы должны окончательно покончить со злом или мы будем прокляты.
Почему же это время года приносит одни лишь горести в мое сердце? Почему оно порождает ненависть и отчаяние? Все начинается заново.
8 унций (226 г) меда
2 унции (56 г) сливочного масла
12 унций (340 г) молотой овсяной муки и немного молока, чтобы намочить имбирь, гвоздику и молотый перец
Нагрейте сливочное масло и мед до мягкости и добавьте все остальные ингредиенты. Выложите тесто кольцом.
Смажьте сливочным маслом сковороду или решетку. Очень медленно (около часа) выпекайте кольцо с одной стороны. Мед не должен подгореть.
Еще раз смажьте сковороду или решетку. Нарежьте кольцо на куски, переверните и выпекайте 15 минут, чтобы они подсохли.
Желательно дать печенью полежать несколько дней.
– Ну-ка, пошевеливайтесь, а то мы опоздаем, и пастор рассердится. – Хепзиба надела черную шляпу с широкими полями и подгоняла служанок, чтобы они поскорее одевались. В воскресенье всегда приходится спешить, ведь надо еще спуститься в долину и успеть к Св. Освальду в Уинтергилл. Натаниэль возился с сапогами, в которых пойдет потом на поле; он не желал тратить лишнее время, когда надо сделать сотню дел. Новый священник строго следил за тем, чтобы прихожане аккуратно посещали церковь. Если что – он и соглядатаев пришлет, чтобы проверить, не спят ли Сноудены, не пренебрегают ли они своим духовным здравием. Пастор Бентли не был склонен к компромиссам. Он был преданным сторонником Кромвеля и пуританской морали.
Хепзиба заботилась о своих подопечных будто наседка о цыплятах. Никто не шел в храм без чистого льняного воротника и манжет, теплых башмаков и плащей, будь то хозяева или слуги. У очага крутилось колесо прялки, не знали праздности и вязальные спицы. В духе времени, когда на шее не носили изящные кружева, а детям не шили одежду, как это ни печально. Ей надо учиться терпению и ждать волю Господа, может, он и пошлет ей ребеночка. Она покраснела от смущения и ускорила шаг, спускаясь с горы.
В каменном храме было морозно; домочадцы сели на скамью, тесно прижавшись друг к другу. Хепзиба видела, что пастор хотел утвердить свой авторитет над этой пестрой конгрегацией негодяев-папистов и бывших роялистов. С багровым от рвения лицом он взошел на кафедру. Сноудены сидели на своей обычной скамье с онемевшими от холода ногами. Голые каменные стены, откуда были убраны все неподобающие изображения, не могли отвлечь внимание от надвигавшейся бури. Натаниэль, ее супруг, уже задремывал; Хепзиба слышала, как урчал его живот, соскучившийся по еде.
– Слово Господа сошло на меня неугасаемым огнем. К нам приближается время Адвента, время ожидания, время поста и покаяния. Между тем мне стало известно, что некоторые из нас до сих пор не отступились от языческого обычая жечь костры, устраивать пирушки и уже готовятся к Святкам и Рождеству.
Да будет вам известно, что уже несколько лет практика празднования Рождества объявлена вне закона властями этого региона. Подобные действия оскверняют Священное Писание. Рождество Господа нашего – торжественное и серьезное событие, ему приличествуют пост и молитва. Но я слышал, что среди вас есть те, кто превращает это в греховное богохульство, распущенность, вольнодумство и служит скорее Сатане, чем покаянию.
По рядам прихожан пронесся ропот, люди наклонили голову, чтобы скрыть покрасневшие от стыда щеки, многие вспоминали недавнюю игру в карты, лицедейство и пьяные пирушки. Хепзиба внимательно слушала. В это утро Бентли метал громы и молнии.
– Вы ловко прячете свой стыд, распутники, танцующие и поющие в священную субботу; картежники, пьяницы и драчуны. Берегитесь! Глаз Господа все видит. Он не терпит глумления над святой верой. В Книге Судного Дня написано, что госпожа Палмер погрязла в похоти и разврате, что она выставляет напоказ свое тело с таким легкомыслием, что хоть зови констебля. Разве школяра Ноулса не застали в постели с некой Бесс Фордалл, где они лежали как муж и жена, попирая священные узы брака? Некоторые из вас за двенадцать дней Рождества позорят Господа нашего больше, чем за предыдущие двенадцать месяцев.
Он помолчал, набирая сил для новой тирады.
– Никогда больше не отмечайте Рождество. Не поносите Его страдания своими вольностями. Уже несколько лет действует всеобщий обычай отказаться от соблюдения этого фривольного действа в пользу молитвы и поста. Пускай Рождество станет еще одним рабочим днем и не более того, иначе вас ждет кара небесная. Как бы вы ни грешили в эти недели в прошлые времена, теперь перед вами человек, который полон решимости поддерживать закон. На разгульные действия наложен запрет, а ослушников ждет вечный мрак, где на них не упадет ни луча вечного света.
Я говорю ясно. Пусть ваша трапеза будет простая, без мяса и жира, как полагается в пост. Не приносите в ваше жилище никаких зеленых веток из леса с языческими ягодами. Не позволяйте вашим детям выпрашивать сладости и безделушки, петь и танцевать. Одевайте их скромно и разумно. Наш Господь – и мясо, и питье для тех, кто Его любит. Он вознаградит ваше воздержание. Услышьте и усвойте слово Божие ради спасения души вашей. Амен.
Пастор приехал к ним в Михайлов день, в конце сентября. Хепзиба еще ни разу не видела его таким распаленным; слюни фонтаном летели с его губ. Она покосилась на скамью, где сидела ее кузина, Бланш Нортон; ее бледное лицо было обращено к пастору, белый как лед, на фоне траурной одежды красовался кружевной воротник; из-под изящной шапочки выбивались кольца волос. Ее единственная дочка Анона спокойно сидела, погруженная в свой поток мыслей, и не обращала внимания на пастора.
Волосы Бланш поседели буквально за ночь, когда она узнала, что ее супруг Кит был убит вместе с другими роялистами в 1644 г. в битве при Марстон-Муре. В их конгрегации были люди, которые с радостью собрали горькую жатву, ограбив ее – забрав недвижимое имущество и людей, за то, что ее семья поддерживала роялистов и не ходила по воскресеньям в церковь. Недавняя война разделила округу на два лагеря. Натаниэль не присоединился ни к тем, ни к другим; лишь платил деньги, когда требовалось, и всячески старался держаться в середине, никого не задевая. Он говорил всем, что ждет Божьего суда, который в своей мудрости покарает короля. А вот кузине Бланш пришлось заплатить потерей большей части ее земли за измену супруга – дорогая плата.