Дети звёзд
Шрифт:
Богданов (без удивления). На, возьми - он настоящий. Или нет, я лучше выброшу сам. (Исчезает, появляется с пустыми руками.) Ты как здесь оказался?
Гоголь-Моголь. Дверь открыта.
Богданов. Ну, ну.
Гоголь-Моголь. Мне Елена сказала: зайди, мол, проведай. Вот витаминчиков принес (протягивает сетку с яблоками), яблоки антоновские.
Богданов. Зачем тратился, Гоголь? Спасибо, конечно, но при моей болезни разве яблоками вылечишься? (Берет яблоко, нюхает.)
Гоголь-Моголь. Да брось - какая твоя болезнь, так, переутомление. А отчего переутомление? Как раз от недостатка витаминов. Ты не нюхай, а ешь, в них железа много. Нам как раз железа не хватает. Размягчаемся, нервничаем, на всякие второстепенные факты здоровье гробим... Ох и случай у нас сегодня произошел! Сколько работаю в метро, а такого не припомню.
Богданов. Так что - погиб он или нет?
Гоголь-Моголь. Убился насмерть.
Богданов (заинтересованно). А как он выглядел?
Гоголь-Моголь. Ничего особенного, интеллигент.
Богданов. Нет, я имею в виду -там, на платформе - как он?
Гоголь-Моголь (удивленно смотрит на инженера). Я не рассматривал. Вообще не люблю таких картин.
Богданов. Умер, говоришь?
Гоголь-Моголь. Умер, умер. Хватит об этом. (Взял себе яблоко, громко надкусывает.) Коля, ты не знаешь, когда эта проклятая зима кончится?
Богданов. Зима? Разве на улице зима?
Гоголь-Моголь. Я в переносном смысле. Ну, чем наша весна не зима?
Богданов. Тяжело мне, Гоголь. Ты не уходи, ладно?
Гоголь-Моголь. Я и не собирался. Не беспокойся. Вот чайку поставим. Ты не грусти, черт с ним, с этим выступлением. Ты свое дело сделал, а истина рано или поздно сторонников найдет себе. Главное, знай себе работай дальше на благо отечества - ведь ты талант, Коля, пойми, прочувствуй. (Инженер протестует.) Знаю, знаю, начнешь сейчас скромничать, отказываться, мол, какой я гений. А я и спорить не буду, меня агитировать не надо, я уж пожил среди людей, разобрался, что к чему. Меня теперь не проведешь. А то распишут - и такой, и сякой. И все он предвидел, и все понимал по особому, и в детстве на скрипке играл, и черт-те как не по-нашему мозги у него устроены. Чепуха. Просто мужик был нормальный, понимал все как надо, не приспосабливался, и сам не навязывался, и взглядов своих не навязывал. Жаль - немного таких людей. А почему? Потому что не верят себе, думают, чего бы такого на себя напялить, какую такую физиономию состроить, чтоб остальные в нем необычные преимущества заподозрили. Вот и ходят в масках с каменными лицами. Так и разыгрывают театр. Тот певец вылезет на сцену, глаза выпучит, щеки раздует, ручонками машет, ля-ля-ля - одним словом, стальное горло. А копни его глубже все в себе поломал, жалко даже. Потом и придумывают: стили, течения, жанры. Чтоб каждому зверьку свою клеть. Ан нет - сказать просто, что все это дрянь, чепуха, выверт. Ты понимаешь, Коля, не верят в себя. Обидно. Я не знаю, кто это придумал, зачем? Наверно, энергетически выгодно. Понимаешь? Серость - это выгодно, потому что надежно. Другие из зала смотрят и думают: "Да и я могу так, даже еще лучше, раздувать щеки и к тому же еще ушами двигать".
Богданов. Уж больно ты строг к людям.
Гоголь-Моголь. Время такое строгое пришло, контрольный опыт начался, эпоха проверяемости. Еще пару сотен таких лет - и баста, поезд дальше не пойдет, просим освободить вагоны.
Богданов (настороженно). Кто опыт ставит?
Гоголь-Моголь. Кто? Ты, например, я, все мы. Вот пришел бы, например, тысячу лет назад кто-нибудь и объявил, что все вокруг есть субстанция воды и пламени. Поди его опровергни. Ведь он на слова наплюет, на аргументы только хмыкнет, мол, верую и все тут. Еще и школу философскую организует, последышей читать-писать по-своему научит. Они ж еще тысячу лет процветать будут, потому что проверить некому. Сейчас, конечно, по такому простому вопросу сомнений нет. Сейчас ему бы в двадцать четыре часа указали, где вода, а где пламень. Конечно, теперь с водой и пламенем никто и не суется. Сейчас посложнее накручивают. Какая-нибудь классификация населения годков сто продержаться может, а потом розог пропишут. А вот наступит полная проверяемость, тогда в реальном времени
Богданов (улыбаясь). Ох, не знаю, как тысячу лет назад, а сейчас вода и пламень очень злободневны.
Гоголь-Моголь. Что ты имеешь в виду?
Богданов. Я имею в виду, что чайник поставить надо.
Гоголь-Моголь спохватывается, замечая в руках чайник. Уходит и через некоторое время возвращается.
Богданов. Как твой трактат о всеобщем равнодействии?
Гоголь-Моголь. О, это бомба! Только тяжело идет, информации не хватает.
Богданов. Но ты давай, поспешай.
Гоголь-Моголь. А чего спешить? Я уж опоздал, теперь лет через сто только и напечатают.
Появляется Доктор. Он очень возбужден.
Доктор (размахивает газетой). Есть, есть спутник, десятый спутник! Вот смотрите, читайте. (Читает, пропуская неважное.) Так, вот, французский астроном Одуэн Дольфюс открыл десятый спутник Сатурна. Спутник назван именем древнегреческого бога Януса.
Гоголь-Моголь выхватывает газету, читает.
Богданов (спокойно). Так и должно было случиться.
Гоголь-Моголь (подбегает к инженеру, обнимает, целует). Люди, люди! Все-таки есть правда на свете, а! Есть высшая справедливость, туды ее в качель! Нет, ну как же так, вот судьба - злодейка, чертовка: еще вчера в грязи, растоптан, унижен, во второй сорт зачислен, чуть ли не графоманом назван, и на тебе - вдруг такой взлет, ай-яй-яй, высоко же ты взлетел, нас, наверно, маленьких человечков, оттуда и не разглядеть? Ну, ну, я же шучу, это я так, для образности, для пространственного восприятия твоего научного подвига, я же знаю тебя - ты наш, Коля, наш полностью, что там медные трубы, понимаешь, мы и не такое стерпим, дай я тебя еще поцелую (лобызается). А эти, горе-ученые, официальные апологеты, как они в ту самую лужу и сели! (Делает овратительную гримасу.) Захватили власть, сукины дети, ни тебе в журнал, ни тебе докладов, сидят по редакциям, толстые зады наедают под покровом научной тайны, мнят себя благоустроителями Вселенной; вот они-то и есть дети своих отцов-теоретиков, непроверенных научным опытом гениев и пророков, самых что ни на есть кровавых графоманов...
Появляется Елена. Гоголь-Моголь бросается к ней, дает газету.
Гоголь-Моголь. Царица наша, прочти и возрадуйся.
Елена читает. Но из глаз ее не исчезает какая-то глубокая непреодолимая печаль. Она садится на диван и молчаливо наблюдает, как гости накрывают на стол. Приносят чайник. Инженер достает бутылку шампанского. Гоголь-Моголь вываливает из сетки яблоки на стол. Ее опять усаживают во главе. Чокаются, выпивают за победу.
Богданов (к Гоголю-Моголю). Вот ты говоришь, железа много в яблоках. А откуда это железо?
Гоголь-Моголь. Как откуда? Из почвы, естественно, корнями вытягивается, по стволу, по веткам в яблоко попадает. А после я его откусываю (откусывает яблоко), и внутрь заглатываю, и все в себе растворяю (довольно улыбается).
Богданов. Все правильно, растворяешь. Ну, а в почве откуда железо?
Гоголь-Моголь. Накапливается от времени, из отходов разных, металлолома (смеется). Вон трубопровод, знаешь, как гниет, ржавеет. У нас недавно прорвало, неделю воды горячей не было...
Богданов. Подожди насчет воды. Ну а раньше, когда трубопровода не было?
Гоголь-Моголь. Это что же, до римской империи?
Богданов. Ну, например.
Гоголь-Моголь. Хм, в земле залегало, в природном состоянии. Но ты, конечно, спросишь, откуда в земле? Так я тебе отвечу, я читал, ты не думай, что я совсем темный, крот подземный. Вся Земля наша образовалась из протопланетного облака первичного вещества. (Задумывается.) Хм, а откуда оно появилось в первичном веществе?
Богданов. В том-то и дело, что вещество это не первичное, а уже бывшее в употреблении!
Гоголь-Моголь. Как так?
Богданов. Сейчас доподлинно известно, что в первичном веществе никакого железа не было. А железо может получаться только внутри звезд. Звезды сгорают, потом взрываются, и железо попадает в допланетное вещество, а из него уже и Земля сотворилась. Выходит, это железо, которое мы с яблоком глотаем и которое в нас содержится, прежде обязательно было в какой-нибудь звезде.
Доктор. Следовательно, мы состоим из звездного вещества!
Гоголь-Моголь. Ура, мы - звездные люди, дети звезд!