Детишки в доме на холме
Шрифт:
Монстры второго, более опасного типа могут даже не догадываться, кто они на самом деле. Выглядят они как люди или почти как люди, так что на первый взгляд можно не догадаться, кто перед тобой. Многие монстры могут быть привлекательными, как вампиры. Некоторые умеют изменять форму, как вервольфы и оборотни. Эти последние особенно опасны, поскольку могут находиться рядом с вами и даже жить в вашем доме, а вы не будете знать, что это – оборотень.
Ви
– 8 мая 1978 г. —
Ви узнала шаги и затаила дыхание.
Потом Ви услышала, как бабушка сказала:
– Сюда… Вот так, верно. Проходи.
Похоже, она была не одна, но с кем?..
Наверное, это Старый Мак со своим ружьем, подумала Ви. Он пришел за крольчонком, а бабушка почему-то не собирается ему мешать.
Мак убьет зверька, это точно. Ви представила, как будет доволен садовник, как он будет облизывать свои тонкие, как у жабы, губы, ухмыляться и приговаривать: «Теперь-то ты не будешь воровать мой салат, маленький негодяй!»
Несколько мгновений она стояла неподвижно, потом, спохватившись, сунула батарею с проводами под стол. Кролик сделал несколько неуверенных прыжков к краю стола, но Эрик успел его подхватить.
– Эрик? Виолетта? – донесся из коридора бабушкин голос.
– Ай! – воскликнул Эрик, отдергивая руку, и едва не выпустил крольчонка. – Он меня укусил!
До сих пор ни одно из животных, которых он спасал, его не кусало.
– Дай-ка я посмотрю…
Он протянул руку. Укус был совсем маленьким и почти не кровоточил.
– Как ты думаешь, теперь я заболею бешенством?
– Может быть, – поддразнила Ви. – И тебе сделают сорок уколов в живот.
У Эрика сделалось такое лицо, словно он снова был готов заплакать.
– Но я сомневаюсь, что у этого кролика – бешенство, – великодушно добавила она, погладив зверька по теплой спинке.
– Где вы, милые мои? – снова раздался голос бабушки. – Куда вы подевались?
Прятаться не было смысла.
– Мы в кухне! – крикнула Ви. – Эрик принес раненого крольчонка. Мы пытаемся его вылечить.
Бабушка пробормотала что-то неразборчивое, но обращалась она не к ним, а к кому-то еще.
– Не бойся, мы не дадим ему тебя забрать, – прошептал Эрик и наклонился над кроликом, словно стараясь заслонить его от опасности. – Старому Маку придется сначала застрелить меня.
Через минуту в кухне появилась бабушка, одетая в песочного цвета брючный костюм с широким ремнем, который она обычно носила, когда ей не нужно было идти на работу. В этом костюме она выглядела так, словно собиралась на африканское сафари, – не хватало только пробкового шлема на голове. Шея бабушки была повязана модным зеленым платком, в руке дымилась сигарета. Курчавые седые волосы, убранные в сетку, образовывали вокруг головы серебристый нимб, на ногах были мохнатые домашние тапочки – бабушка успела переобуться.
– Ну-ка, что тут у вас? – спросила она.
– Крольчонок, ба! Ви его спасла. Старый Мак его подстрелил, но она его оживила. Жаль, что тебя здесь не было, ты бы удивилась!
Бабушка подошла ближе и, щурясь от сигаретного дыма, пристально посмотрела на обоих.
– В самом деле?
Ви рассмеялась.
– Не совсем! Правда, поначалу мы действительно думали, что крольчонок умер, но это был просто
Бабушка внимательно обследовала место укуса. Пока она его рассматривала, Ви метнула на брата предостерегающий взгляд. «Ни слова больше! Пусть это будет наш секрет: мой, твой и кролика!» Она ногой подтолкнула аккумулятор подальше под стол.
– По-моему, ничего страшного, – вынесла бабушка свой вердикт. – Промыть и перевязать. На всякий случай дам тебе таблетку антибиотика.
Потом она перевела взгляд на крольчонка, который по-прежнему сидел на столе. Уверенными движениями она ощупала его раненую лапку.
– Рана неглубокая, несильный ожог пороховыми газами, – поставила она диагноз. – Пара швов, и все будет в порядке. Она поправится.
– Это девочка? – удивился Эрик.
– Вне всякого сомнения, – бабушка кивнула.
– А ты разрешишь мне его… ее оставить?
Бабушка ласково улыбнулась.
– Пока разрешу.
– Но если мы ее отпустим, Старина Мак непременно до нее доберется! – воскликнул Эрик, и его глаза вновь наполнились слезами.
– Мы постараемся этого не допустить, – пообещала бабушка, сжимая плечо внука. Потом она повернулась и посмотрела назад, в сторону двери, через которую только что вошла. – Можешь подойти поближе, если хочешь.
Ви проследила за ее взглядом и увидела на пороге кухни девочку примерно своего возраста или чуть моложе. Определить точнее было довольно трудно из-за ее крайней худобы. На лице и руках темнели старые кровоподтеки, а кожа была такой бледной, что сквозь нее, казалось, можно рассмотреть каждую венку. Одета она была в голубую больничную пижаму, состоявшую из широких штанов на шнурке вместо резинки и уродливой курточки с завязками на спине. Ее темно-каштановые волосы были собраны в неряшливый «конский хвост», на макушке сидела ярко-оранжевая вязаная шапочка, похожая на те, какие носят охотники. На ногах у девочки были грязные тенниски, которые были ей велики размера на два. Ви была уверена, что именно эти тенниски она видела на ногах Старого Мака, когда тот работал в саду.
– Мои внуки нашли крольчонка, – сказала бабушка. – Хочешь посмотреть?
Она поманила девочку рукой к столу, и та нерешительно шагнула вперед. Казалось, она напугана так же сильно, как кролик на столе.
Эрик переводил взгляд с Ви на девочку и обратно, и на его лице был отчетливо написан невысказанный вопрос.
«Кто это? Что происходит?»
Ви знала, что девочка не могла быть пациенткой. В Приюте не лечили детей, только тех, кто достиг восемнадцатилетия.
– Познакомьтесь, дети, это Айрис, – сказала бабушка, строго глядя на внуков. – А это – Эрик и Виолетта.
Ви стояла неподвижно, словно пытаясь подманить в лесу оленя куском хлеба с солью. Ей казалось – стоит кому-то из них сделать хотя бы малейшее движение, и Айрис бросится наутек.
Айрис посмотрела на Ви, на Эрика, на кролика, потом сделала несколько шагов в его сторону. Наклонившись над зверьком, она осторожно коснулась пальцами раны у него на ноге.
– Это маленькая самочка. Ее ранили, но мы ее вылечим, – пообещала бабушка. – Ты тоже можешь нам помочь. Хочешь за ней ухаживать?
Айрис никак не отреагировала на обращенные к ней бабушкины слова – ничего не сказала, не кивнула. Опустив голову, она продолжала гладить кролика по спине красными от крови пальцами.