Детоубийцы
Шрифт:
По воскресеніямъ, совершая богослуженіе, онъ косился на паству, останавливая свои взоры на тхъ, кто не переставалъ харкать, на кумушкахъ, говоривншхъ шопотомъ о сосдкахъ и дтишкахъ, дравшихся у дверей, потомъ гордо выпрямлялъ свое тло, чтобы благословить паству, глядя такими глазами на виновныхъ, что т содрогались, угадывая предстоящія угрозы о_т_ц_а М_и_к_е_л_я. Онъ выгналъ ногой пьянаго П_і_а_в_к_у, заставъ его въ третій или четвертый разъ за тмъ, какъ онъ пилъ изъ бутылки церковнаго вина. Въ дом священника только священникъ иметъ право пить! Его бурный темпераментъ обнаруживался во всхъ актахъ священнодйствія и часто, когда во время мессы преемникъ П_і_а_в_к_и путался въ своихъ отвтахъ или слишкомъ медлилъ перенести, Евангеліе, онъ ударялъ его ногой подъ бахрому благо стихаря, прищелкивая языкомъ, словно звалъ собаку.
Мораль его отличалась большой простотой. Она вытекала изъ желудка… Когда прихожане исповдывались въ своихъ грхахъ, эпитемія была всегда одна и та
Передъ Пасхой, когда весь Пальмаръ облегчился отъ своихъ грховъ въ исповдальн, выстрлы въ Деес и на озер учащались и сторожа, какъ безумные, перебгали съ одного конца на другой, не въ силахъ угадать, чмъ вызвана эта неожиданно вспыхнувшая страсть къ охот.
Посл окончанія мессы толпа разсялась ло площадк. Женщины не возвращались домой, чтобы приготовить обдъ. Он оставались съ мужчинами, противъ школы, гд происходила жеребьевка. То было лучшее зданіе Пальмара, единственное двухэтажное. Внизу помщалось отдленіе для мальчиковъ, наверху – для двочекъ. Церемонія происходила въ верхнемъ этаж и въ открытыя окна было видно, какъ альгвасиль съ помощью П_і_а_в_к_и разставлялъ столъ съ предсдательскимъ кресломъ для сеньора, который прибудетъ изъ Валенсіи, и скамьи обоихъ классовъ для рыбаковъ, членовъ Общины.
Самые старые рыбаки собирались у искривленнаго оливковаго дерева съ жалкой листвой, единственнаго украшенія площади. Это старое, рахитическое дерево, пересаженное съ горъ на илистую дочву, гд оно зачахло, было тмъ пунктомъ, гд собиралась вся деревня, тмъ мстомъ, гд происходили вс событія общественной жизни. Подъ его втвями совершались договоры относительно рыбной ловли, обмнивались барками и продавались угри городскимъ торговцамъ. Если кто находилъ на Альбуфер брошенную сть, плывущее весло или другой предметъ рыбной ловли, то онъ оставлялъ ихъ подъ деревомъ и рыбаки проходили мимо нихъ, пока хозяинъ не узнавалъ своей вещи по тому спеціальному знаку, которымъ каждый снабжалъ свои прднадлежности.
Вс говорили о предстоящей жеребьевк съ волненіемъ и страхомъ людей, довряющихъ свое будущее случаю. Меньше чмъ черезъ часъ для всхъ ршится вопросъ о нищет или богатств. Въ каждой толп говорили о первыхъ шести мстахъ, единственныхъ, которыя могли сдлать богатымъ рыбака; они соотвтствовали первымъ шести именамъ, вынутынъ изъ ящика. То были мста на Главномъ Пути или около него: этой дорогой угри уплывали въ бурныя ночи, въ море, и встрчая сти, запутывались въ нихъ.
Вспоминали съ благоговніемъ о нкоторыхъ счастливыхъ рыбакахъ, получившихъ мсто на Главномъ Пути, которые въ бурную ночь, когда волны взволнованной Альбуферы обнажали илистое дно, добывали 600 арровасъ рыбы{Приблизительно 250 пудовъ.}. Шестьсотъ арровасъ, по два дуро! Глаза рыбаковъ горли огнемъ жадности, когда они шопотомъ, таинственно повторяли эту цифру, боясь, что ихъ услышатъ люди, не жившіе на Альбуфер, ибо съ дтскихъ лтъ каждый привыкалъ со странной солидарностью уменьшать уловъ, чтобы министерство финансовъ, или Асіенда (эта невдомая жадная сеньора) не отягчала ихъ новыми налогами.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь говорилъ о прошедшихъ временахъ, когда народъ не размножался еще съ быстротой кроликовъ Деесы и въ жеребьевк участвовало не боле шестидесяти рыбаковъ, весь составъ тогдашней Общины. А теперь сколько ихъ! Въ прошлогодней жеребьевк участвовало боле 150. Населеніе продолжаетъ расти, рыбаковъ скоро будетъ больше чмъ угрей и Пальмаръ лишится того преимущества, которое ему эти мста давали передъ другими рыбаками озера.
Воспоминаніе объ этихъ д_р_у_г_и_х_ъ, о рыбакахъ Катарохи, участвовавшихъ съ пальмарцами въ обладаніи Альбуферой, длало Г_о_л_у_б_я нервознымъ. Онъ ненавидлъ ихъ также глубоко, какъ и земледльцевъ, сокращавшихъ водное пространство, создавая все новыя поля. По словамъ старика эти рыбаки жившіе вдали отъ озера, въ окрестностяхъ Катарохи, въ перемжку съ мужиками, и превращавшіеся въ земледльцевъ, когда повышалась заработная плата, были только случайными рыбаками, людьми, возвращавшимися къ вод только подъ вліяніемъ голода, за неимніемъ боле выгодныхъ занятій.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь хранилъ въ душ воспоминаніе о горделивыхъ утвержденіяхъ этихъ враговъ, смотрвшихъ на себя, какъ на первыхъ поселенцевъ Альбуферы. По ихъ словамъ рыбаки Катарохи были самыми древними и имъ далъ посл завоеванія Валенсіи, славный король Хаиме первую привиллегію эксплуатаціи озера съ обязательствомъ отдавать корон пятую часть улова.
– А чмъ были тогда пальмарцы?- спрашивалъ съ ироніей старый рыбакъ. И онъ возмущался, вспоминая отвтъ рыбаковъ Катарохи. Пальмаръ де получилъ евое назваще вслдствіе того, что когда-то былъ островкомъ, покрытымъ пальмами. Въ прежнія времена прізжали сюда люди изъ Торренте и другихъ деревушекъ, занимавшіеся торговлей метлами. Они останавливались на остров и, запасшись на весь годъ карликовыми пальмами, снова поднимали паруса. Съ теченіемъ времени нсколько семействъ осталосъ на остров. Торговцы метлами превратились въ рыболововъ, увидя промыселъ этотъ выгодне, и такъ какъ они благодаря своой бродячей жизни были ловче, лучше понимали прогрессъ, то они и изобрли способъ жеребьевки мстъ, добились этой привиллегіи у королей и нанесли такимъ образомъ ущербъ жителямъ Катарохи, людямъ простоватымъ, никогда не покидавшимъ Альбуферу.
Надо было видть гнвъ дядюшки Г_о_л_у_б_я, когда онъ повторялъ это мнніе враговъ. Пальмарцы, лучшіе рыбаки озера, вдругъ оказались потомками торговцевъ метлами и пришли изъ Торренте и другихъ мстечекъ, гд никогда не видно было ни одного угря! Господи Іисусе! За меньшее оскорбленіе люди дрались до смерти на острогахъ! Онъ лучше знаетъ и заявляетъ имъ, что все ложь!
Однажды во времена его юности его назначили присяжнымъ Общины и въ его дом хранился архивъ рыбаковъ, сокровище деревни, большой сундукъ съ книжищами, распоряженіями, королевскими привиллегіями и счетовыми тетрадями, переходившій отъ одного присяжнаго въ другому, при каждомъ новомъ назначеніи. Впродолженіи вковъ онъ переносился изъ хаты въ хату, и всегда прятался подъ матрасомъ изъ боязни, что его могутъ похитить враги Пальмара. Старый рыбакъ не умлъ читать. Въ его время о такихъ вещахъ не думали, а ли больше… Однако одинъ изъ священниковъ, его другъ, изложилъ ему вечеркомъ содержаніе каракуль, наполнявшихъ пожелтвшія страницы, и онъ сохранилъ его въ своей памяти. Сначала идетъ привиллегія славнаго Санъ Хаиме, убивавшаго мавровъ. Въ своемъ благоговніи передъ королемъ-завоевателемъ, подарившимъ озеро рыбакамъ, старикъ не придавалъ значенія его королевскому титулу, а во что бы то ни стало хотлъ въ немъ видть святого. Потомъ шли концессіи донъ Педро, доньи Віоланте, донъ Мартина, донъ Фернандо, цлаго ряда королей, благословенныхъ рабовъ Божьихъ, заботившихся о бднякахъ. Каждый изъ нихъ что-нибудь дарилъ рыбакамъ, одинъ право рубить стволы въ Деес, чтобы прикрплять сти, другой,- привиллегію пользоватъся сосновой корой, чтобы окрашивать сти. То были хорошія времена! Короли, превосходные люди, чья рука всегда была открыта для бдняковъ, довольствовались пятой частью улова. Не то что теперь, когда Асьенда и прочія людскія измышленія взимаютъ каждые три мсяца поларрову серебра, чтобы позволить имъ жить на озер, принадлежавшемъ ихъ предкамъ. А когда Г_о_л_у_б_ю возражали, что пятая часть улова гораздо больше, чмъ пресловутая поларрова серебра, онъ въ нершительности чесалъ голову подъ шляпой. Ну хорошо! Пусть больше! Но платили ве деньгами и это было не такъ чувствительно.
И снова возвращался онъ къ своей ненависти къ остальнымъ обитателямъ озера. Правда, прежде на Альбуфер не было другихъ рыбаковъ, кром тхъ, что жили подъ тнью колокольни Катарохи. Тогда еще не было возможности жить около моря. Берберійскіе разбойники выходили на разсвт на берегъ, все увозя съ собой, и честный, трудящійся людъ искалъ защиты въ деревушкахъ, чтобы имъ не надли въ вид украшенія на шею цпь. Но съ теченіемъ времени, когда жизнь становилась безопасне, настоящіе рыбаки, т, которые избгали, безчестія, земледльческаго труда, перекочевали въ Пальмаръ. Они выигрывали такимъ образомъ каждый день два часа, необходимые потратить на перездъ, прежде чмъ опустить сти. Они любили озеро и потому остались на немъ. При чемъ тутъ торговцы метлами? Пальмарцы такіе же исконные поселенцы, какъ и остальные! Отъ своего дда онъ часто слышалъ, что ихъ семья происходитъ изъ Катарохи и, несомннно, у нихъ тамъ есть родственникіи, но изъ числа тхъ, кого знать не хотятъ.
Доказательствомъ того, что они были самые старые и ловкіе рыбаки, служило изобртеніе жеребьевки, столь остроумное, что до него никогда бы не додумались жители Катарохи. Эти несчастные ловятъ рыбу стями и на крючовъ. Большую часть года они голодаютъ и хотя бы обстоятельства имъ благопріятствовали, они не перестаютъ быть бдняками. А пальмарцы, люди смышленные, изучили нравы угрей. Замтивъ, что ночью они приближаются къ морю и во мрак непогоды какъ безумные, перекочевываютъ изъ озера въ каналы, они нашли боле удобнымъ загородить каналы подводными стями, помщая около нихъ верши. Ловля основывалась на обман и вся работа рыбака сводилась лишь къ тому, чтобы опорожнять содержимое стей и вновь ихъ опускать.