Детская книга

Байетт Антония С.

Она постепенно распалялась. Она говорила быстро, сухо, яростно. Она сказала:

— И я чувствую себя полной дурой в этих цветочках и расшитых тряпках. Я бы хотела показаться преподобному Моллету в обычной, пристойной, скучной одежде. Я не марионетка и не ярмарочное пугало. Простите, мне не следовало жаловаться, я и не собиралась. Но, понимаете, мистер Фладд, это выражение очень правильное — я просто умираю от боли в ногах. Простите. Я все сказала и теперь заткнусь. Простите меня.

Герант сел рядом на траву. К собственному удивлению, он взял в ладони одну горячую ступню и склонился над ней.

— Сколько стоят туфли?

— Не знаю. Вы должны лучше меня это знать. Вы теперь одеты по-человечески — очень хорошо

одеты, надо сказать… и туфли у вас хорошие.

Туфли, которые Герант носил на службе, обошлись ему в месячное жалованье. Он ухаживал за их сверкающей кожей, как за собственной — по правде сказать, туфли были гораздо глаже его лица, склонного к прыщам. У Геранта Фладда лишь недавно появились свои деньги, заработанные собственным трудом, и у него с ними было, как сказала бы Элси, туго. Но он вытащил из кармана кошелек и отсчитал в руку Элси четыре серебряные полукроны.

— Этого должно хватить на какие-нибудь ботинки. Смотрите, чтобы к моему следующему приезду вы обзавелись удобной обувью, чтобы могли ходить на дальние прогулки.

Он заколебался. Он хотел сказать, что пойдет вместе с ней выбирать ей туфли. Он перебирал в уме маленькие прихоти, от которых теперь придется отказаться ради этих туфель, и исполнялся великодушной радости при мысли о тонких пальчиках, вольготно шевелящихся в новой кожаной обуви. Но в посещении обувного магазина с этой молодой женщиной будет что-то интимное, неподобающее. Либо он будет вести себя как… как повелитель и господин с подданной, либо как кандидат в любовники, преподносящий дары и надеющийся получить что-то взамен. Он, чуть смущаясь, сказал:

— Я знаю, сколько вы делаете для моей семьи… гораздо больше, чем следовало бы… и они… мы этого по достоинству не ценим. Я правда знаю.

Элси горестно улыбнулась. Ей не хотелось совершать судьбоносный поход за обувью в одиночку. Может быть, стоит подождать возвращения Филипа. Но она умирала от боли в ногах.

Герант взял двуколку и поехал обратно в «Повилику», усадьбу Уэллвудов, а через день или два Элси пошла через болотистую равнину и вверх по склону в город. В Рае были две или три обувные лавки, и в витрине одной из них («Джас. Пласкетт, с 1872 года») она как раз и видела тот красный пояс с пряжкой-стрелой. Элси стояла на булыжной мостовой, глядела на витрину и считала в уме. Она не хотела, чтобы ее первой парой обуви стали грубые башмаки, какие носят батрачки, но обреченно, трезво сознавала, что если купленные туфли будут хоть сколько-нибудь нарядными, она никогда не осмелится их надеть для своих повседневных нужд — для беготни туда-сюда по двору, хождения вверх и вниз по лестницам, пеших походов в Лидд. Нужно купить что-нибудь удобное, может быть, ботинки, которые, если их вычистить как следует, подойдут к простой юбке, когда Элси ею наконец обзаведется. На миг она понадеялась, что денег Геранта хватит и на ботинки, и на красный пояс. Она посчитала в уме. Пока она не вошла в магазин, она может воображать, что владеет поясом.

— А я думаю, о чем это вы замечтались, — произнес приятный голос у нее за спиной. Элси подскочила.

— Простите, я вас напугал, — сказал Герберт Метли. — Я стоял и смотрел на вас минут двадцать, а вы о чем-то думали, и я в конце концов просто не выдержал — я должен был вас спросить, о чем вы тут думаете, хмуритесь и что-то шепчете про себя. Вам не обязательно отвечать. Я знаю, что это невежливый вопрос.

Элси засмеялась.

— Туфли. Я думаю о туфлях. Я первый раз в жизни покупаю новые туфли — для себя. И не могу решиться. Не знаю, как решить.

— А пока вы не решили, все туфли на свете принадлежат вам, — сказал писатель.

— Да, и вон тот красивый красный пояс со стрелой — тоже. Если я куплю башмаки подешевле, то мне как раз хватит на пояс. Но мне не нужен пояс. Мне нужна обувь, от которой не болят ноги.

— Поистине судьбоносное

решение. Знаете, я ведь рассказываю истории, и мне обязательно надо знать, чем закончится ваша. Я думаю, вам надо перемерить как можно больше пар, чтобы почувствовать свои ноги во всех возможных положениях и формах. Вы, несомненно, поймете, что иные ботинки, которые прекрасно смотрятся на витрине, обещая удобство и красоту, окажутся обманщиками — они придавят вам большой палец или натрут пятку. А другие, скромно стоящие на полке, обтянут, как сшитые по мерке перчатки, вашу ножку, ваши стройные щиколотки. В идеальном мире вы купили бы себе одну пару для прогулок, другую для танца, третью для повседневной работы по дому — но, я полагаю, вам придется найти одну пару, которая будет служить вам для всего сразу. А это непросто. Пожалуйста, разрешите мне помочь вам. У меня хороший глаз на женские ступни, мне всегда говорили. И мне правда очень хочется знать, чем окончится эта сказка…

И они вошли в полутемный, пахнущий кожей магазин, и Элси села в покрытое чехлом кресло, и Герберт Метли встал на колени по одну сторону от нее, а по другую — мальчишка-приказчик, который бегом приносил все новые коробки со склада за прилавком. Метли гладил стопы Элси, пока она осторожно всовывала их в черные ботинки и в коричневые, в туфли на низком каблуке, в туфли с дырчатым рисунком, в скромные полуботинки на шнурках. Оказалось, что Метли со сверхъестественной точностью может угадать, какие ботинки будут хорошо сидеть у нее на ноге, и отвергал слишком тяжелые, а также те, которые будут натирать. Он заставлял Элси прохаживаться в каждой паре обуви и поворачиваться, чтобы видеть ее со всех сторон; он спрашивал, куда доходят копчики пальцев внутри ботинок и не натирает ли пятку. Это было странно интимное занятие. Наконец они забраковали все, кроме двух пар. Сама Элси давно уже купила бы что-нибудь самое уродливое и дешевое, сознавая, что «не заслуживает» лучшего.

— Элси, они должны сидеть на ноге, как перчатка на руке. Они должны поддерживать все крохотные косточки свода стопы, которые так усердно трудятся, и вы должны свободно шевелить всеми пальцами, чтобы не казалось, что у вас на ноге коробка от ботинка, а не сам ботинок. Мне нравятся вот эти черные на небольшом каблуке. На худой конец — или даже на не очень худой, — в них есть определенная элегантность, их силуэт прост, но изящен, и тем не менее, я уверен, они будут служить долго.

Элси послушалась, купила эту пару и уже готова была идти в ней обратно в Пэрчейз-хауз. Но Метли отсоветовал.

— Носите их каждый день, не подолгу, пока не привыкнете к ним, а они — к вам. Согревайте и разнашивайте их понемногу. Они должны стать вашими. Можно я провожу вас обратно домой? Я так или иначе вышел прогуляться, и мне будет приятно идти не одному.

Элси растерялась. Для нее Герберт Метли был стариком, из поколения отцов. Возможно, его дружелюбие и… внимательность были отеческими, хотя Элси подозревала, что это не так. Он был гораздо безобразней Геранта, гораздо интересней и заинтересованнее. От Герантовых полукрон осталось немного сдачи — хотя на красный пояс все равно не хватило бы. Элси ответила, что с удовольствием пройдется вместе с Метли, и тут он, как фокусник, вытащил откуда-то небольшой сверток, перевязанный бечевкой.

— Это вам, — сказал он. — Разверните.

Конечно, это был красный пояс.

— Что вы!

— А что такое? Нечасто подворачивается возможность исполнить чье-то заветное желание. И, кроме того, вы совершенно правы, у вас прекрасный вкус, это замечательный пояс.

Пояс сидел на бедрах, а стрела указывала вниз, в пространство между ними. Герберт Метли настоял на том, чтобы самому надеть его на Элси и застегнуть. Длинные руки на очень краткий миг прошлись вдоль пояса, повторяя его форму, на миг задержавшись на указывающей вниз пряжке.