Детский сад - 3

Джиллиан

Селена подумала, что сегодняшней ночью кошмары наверняка приснились многим. И посреди ночи не один, возможно, встал, чтобы утешить плачущего или испуганного. Просто Вади в последнее время спит в закуте у Кама, а подростка-тролля трудно добудиться… Поразмыслив, Селена только хотела предложить Хельми передать ей Вади, чтобы самому пойти поспать до утра. Но услышала тихие шаги с лестницы и оглянулась.

Спускался Мирт, неся спящую Оливию. Обществу у свечи нисколько не удивился. Сам присел в одно из кресел и только затем сказал:

— Оливия во сне заволновалась. Я побоялся, что она может разбудить всех, и вышел.

— Она всё ещё спит посредине вашей пентаграммы? — негромко

спросила девушка.

— Да. Ей там спокойней.

— Девочка заволновалась не из-за Хельми? Не из-за того, что его нет в пентаграмме?

— Нет, не из-за меня, — спокойно сказал Хельми. — Коннор давно выш-шел, а она ещё долго с-спала пос-сле его ухода.

Сердце снова стукнуло — и очень больно.

— Куда вышел Коннор?

— Он о чём-то договаривался с Бернаром ещё с вечера, — пожал плечами Мирт. — Собирались встретиться. Нам не сказал. А мы не стали спрашивать. Наверное, дело очень тонкое, что о нём нельзя говорить, пока его не сделали.

Уже чуть-чуть полегче. Если с Бернаром.

Вспомнив, что где-то слышала: если человека разговорить о том, что его мучает, он потом лучше себя чувствует, Селена спросила:

— А вы сами? Как вы себя чувствуете? Не снились кошмары с участием машин?

— В пентаграмме мы можем убирать любые кошмары, — ответил Мирт. — Но только если дело касается нас, братства. Я не сообразил, что Оливию надо было освободить от воспоминаний о Лесной изгороди до сна. Она принесла свои кошмары в общий сон — пришлось выйти вместе с ней, чтобы не разбудить Колина и Мику.

На шорох сверху они все разом подняли головы.

Селена, ожидавшая, что выйдет кто-то из упомянутых Миртом мальчишек, даже удивилась, когда узнала Александрита. Что ж… Наверное, не спится на новом месте.

На половине пройденной лестницы он остановился, видимо заметив не только свечу, а потом нерешительно спустился и подошёл к полуночникам.

— Доброй ночи, Александрит, — сказала Селена, — присаживайтесь. Дети не спят, потому что видят во сне кошмары после вчерашнего нашествия машин.

Вампир немного поколебался, но сел. В лёгком трепете пламени его лицо казалось ещё уродливей. Хельми смотрел на него спокойно, машинально поглаживая Вади по шерсти (тот съёжился при виде парня), а Мирт просто сидел, задумчиво глядя на огонёк свечи и продолжая убаюкивать сестрёнку. Александрит был полностью одет. Как будто решился даже погулять. И Селена спросила:

— Вам тоже не спится?

— Мне показалось — меня позвали, — неуверенно сказал вампир.

— А, это значит — с-скоро придёт Коннор, — отозвался Хельми.

— Тот мальчишка? А он тут при чём? — недоумённо спросил Александрит.

Селена поняла.

— Он и Бернар ищут средство против прОклятого увечья? — спросила она.

Хельми кивнул.

Александрит заметно напрягся.

— Почему… Почему они помогают мне?

— Ну, вас не настолько знают, чтобы помогать вам, — сказала Селена. — Знают и любят в Тёплой Норе Берилла. До сих пор никто не знал, что ему грозит, если умрёте вы. Теперь, когда угроза стала явной, Коннор и Бернар ищут пути сохранить вам жизнь. Ведь, насколько я поняла, после вашей смерти метка прОклятого увечья перейдёт на Берилла?

— Эту метку снять никто не мог, — с сомнением сказал Александрит, но глаза его вспыхнули надеждой. Или он пошевелился так, что в его глазах блеснул свечной огонь?

— Пока их нет, Александрит, не могли бы вы рассказать, откуда в вашей семье эта метка? — попросила девушка. — Поверьте, это не просто любопытство.

Вампир немигающе смотрел на огонь свечи.

— Нашу семью прокляли три поколения назад. Семья враждовала с другой семьёй, не очень богатой, но могущественной.

У вампиров редко бывают в роду маги. — За ужином Александриту рассказали, что Селена из другого мира и здесь недавно, и, кажется, он счёл нужным объяснять ей некоторые реалии мира здешнего. — В нашей семье магов не было. Но в той был — и очень сильный. Вражда была из-за похищенной женщины-вампира. Нашему родичу показалось, что она делает ему знаки внимания. Он решил, что она благоволит ему. Но, как потом выяснилось, она просто кокетничала. Вернуть её мирно не удалось. Похититель не тронул её, но её семья была сильно оскорблена самим фактом похищения. Был вызов. На поединок вышел похититель — он был неплохой воин. И с той стороны — брат похищенной, тот самый маг. Наш родич не хотел драться всерьёз. Он хотел соблюсти обычаи — и больше ничего. Но увлёкся боем и смертельно ранил мага. Тот-то лишь поцарапал ему щёку. Умирая, маг-вампир проклял моего родича на кровь, текущую из царапины на щеке. Проклятие было таким сильным, что с тех пор мальчики в нашей семье уже рождались с этой царапиной. И семья, бывшая всегда многочисленной, быстро начала умирать. У нас не было ни средств, чтобы заплатить сильным магам за снятие проклятья, ни связей, чтобы найти того, кто согласился бы снять увечье за… — Он споткнулся на слове. Помолчав, бесстрастно добавил: — Я был согласен пойти в рабство — за спасение. Но оказался никому не нужен. А потом началась война. Берилл был с нашей матерью у её брата, нашего дяди, в пригороде. Когда в течение полугода я пытался их найти среди беженцев в самом городе, я понял, что они погибли. И… стал ждать, когда умру сам.

Он замолчал, опустив глаза. Воцарилось такое тягостное молчание, что Селена решилась рассказать ему то, о чём он не знал: Берилл не захотел или не успел рассказать.

— Берилл сначала так и жил в доме вашего дяди. Один. Абсолютно. Я по его рассказам поняла, что он продержался в одиночестве недолго. Где-то несколько месяцев. Потом он пошёл искать тех, с кем бы вместе мог прятаться от машин в пригороде. Он поменял несколько групп выживших. Иногда потому, что группы погибали, наткнувшись на машины, а остатки разбегались. Иногда потому, что ему трудно было оставаться с теми, кто понимал, что он вампир. Потом он попал к Стефану. Этот негодяй заставлял детей искать продукты и нажирался тем, что припрятывал от них. Там, у Стефана, мы и нашли Берилла. И привезли его сюда. Если бы я знала вашу историю раньше, я бы прошлой ночью привезла и вас вместе с ним — от того вагончика.

— Когда ваш мальчик, Коннор, ударил меня, я решил, что настал час моей смерти, — хмуро сказал Александрит. — Я видел, что он сильнейший маг и что он злится на меня. Потом я увидел машинного демона… — Уродливый оскал вампира дрогнул, а в голосе появились грустно-насмешливые нотки. — И решил, что смерть моя последует от этого чудища. А потом увидел эту вашу вторую волну. И подумал, что моя судьба прОклятого — умереть в этой деревне. Никак не ожидал, что мне здесь могут… нет, даже захотят помочь. Пусть даже имея в виду не меня, а брата.

Судьба иногда выделывает невероятные выверты — подумалось Селене. Но состояние существа, видящего во всех поворотах лишь пророчество смерти, — это ужасно.

— Меня удивило, что Берилл так быстро получил помощь около деревни, — ровно, без вопросительных интонаций, но явно поинтересовался Александрит. — Такое впечатление, что его здесь ждали. Он бежал так уверенно. И теперь, когда я видел машинного демона, я не понимаю его уверенности, что он мог бы проскочить мимо него.

Пришлось Селене рассказать о братстве, в которое нечаянно попала и она, и Берилл. Когда она замолчала, Александрит долго и недоумённо смотрел на неё.