Детский сад
Шрифт:
Это был лишь проблеск какой-то глубинной, потаенной памяти. «Я пытаюсь что-то вспомнить», — подумала она.
— Так! — режиссер властно захлопал в ладоши. — Переходим к Армадо и Мотыльку! — Труппа с готовностью метнулась по местам. Милена будто очнулась от сна.
«А ведь я ничего из этого не помню. Совсемничего. Как я была ребенком. Все куда-то делось. Разве что самая малость, из совсем-совсем раннего.
Что-то разрушило мое детство…»
Ход пьесы между тем возобновился.
Без всяких
С первых же слов персонажей Милена поняла: перед глазами у нее совершенно иная постановка.
В традиционной версии, уже давно набившей актерам оскомину, Армадо представал эдаким лукавым и вульгарным хвастуном в шляпе с цветастыми перьями. Под стать ему был и мальчишка Мотылек: такой же лукавый пройдоха, стремящийся во всем походить на своего хозяина.
Этим молодым актерам недоставало тонкости, прочувствованности образа.
У этогоже Мотылька появилась внутренняя чистота, ему снова позволили стать озорным ребенком — искрящимся непосредственностью, танцующим под радостную музыку слов.
— Вам только нужно насвистывать джигу языком и выделывать ногами канарийские коленца… — подзадоривал он, легонько приплясывая на каждом слоге.
Когда он закончил, актерский состав разразился аплодисментами.
— Да это не я, это слова, — словно оправдываясь, говорил паренек-актер. — Они такие бойкие!
Сами того не сознавая, заработались далеко за полдень. Время для всех совершенно перестало быть обузой. Скорее наоборот — некоей волшебной субстанцией, средоточием поэзии и сценического действа. «Ожило, — сознавала Милена. — Спектакль задышал».На ее глазах преображались сцена за сценой.
От Принцессы уже не веяло жеманной надменностью; в образе угадывалась обычная человеческая осмотрительность и некоторая растерянность. Король уже не был непроходимым глупцом — скорее по-простому добрым и спокойным человеком. Впервые за все время начинало вериться, что персонажи действительно полюбят друг друга. Сами актеры, наблюдая игру своих коллег, ерзали от неуемного восторга. «Черт побери, вот это пьеса! — восхищалась про себя Милена. — Прыткая, верткая, все равно что рыба в воде. Вот так, по-видимому, и надо ее играть».
Управились лишь под вечер, и из репетиционной, распахнув двери, высыпали дружной гурьбой. Все вместе, сплоченные, восторженные, обняв своего режиссера кто за плечи, кто за шею, кто за талию.
— Кому нужны все эти Бестии? — радостно недоумевал Бирон. — Да мы сами себе Бестии!
Вот так, всей ватагой, и дошли до Раковины, взволнованно, наперебой выражая друг другу свое восхищение.
— Вы понимаете, что это означает? — как и все, не унималась Милена. — Это ж значит, что мы все пьесы играем не так! А надо вот так!
— Все? Ой! — в притворном ужасе прикрыл себе рот Король.
— Ну, так что ставим следующее? — требовала Милена.
— Да все, что захотим! — отвечал за всех Бирон.
Когда, разбредаясь по комнатам, они щедро чмокали друг дружку в щеку и когда Милена уже молча поднималась по лестнице с несколькими актерами, живущими в той же секции общежития, она поняла, что у нее есть некая новость. Она вызрела в ней как увесистый плод, готовый сорваться с ветки. Вызрела от осознания, что ей есть теперь с кем поделиться всем происшедшим: у нее есть Ролфа.
«Надо же, как разом все сходится», — победно думала она. Жизнь явно расправляла крылья.
КОГДА МИЛЕНА ОТКРЫЛА дверь, в комнате ее дожидался Джекоб. Встав с кровати, он сообщил:
— Кто-то вас выслеживает. Вас с Ролфой.
— Нюхач, — с довольным видом свесилась у него из-за спины с постели Ролфа. — Наверно, папа фискала нанял.
— Высокий худощавый мужчина, — доложил Джекоб. — Я ему сказал, что никто с таким именем здесь не проживает.
Милена вслушалась в тишину, воцарившуюся в комнате. У Нюхачейесть вирусы, помогающие им выслеживать и вызнавать.
— Они же могут слышать мысли, — прошептала она в испуге.
— Не совсем, — улыбнулся сдержанно Джекоб. — Так, но не совсем.
Воздух словно сделался колючим.
— А как? — негромко спросила Милена. — Джекоб, ты же знаешь?
Тот озарился блаженной улыбкой.
— Мысли можно улавливать.Видеть их. Чувствовать в своей голове. Разобрать их очень непросто. Если ты находишься среди многих людей, мысли путаются. Вы, Милена, должны находиться с людьми.
«Хорошо, что хоть в пьесе участвовать смогу».
— А что, если он застанет меня одну?
Улыбка по-прежнему не сходила у Джекоба с лица.
— Вы — много людей, Милена: вирусы пришли к вам от разных людей. Так пусть же эти люди займутся у вас в голове беседой. Пусть декламируют ваши монологи. Читают книги. Разгадывают кроссворды. Вас никак не отследить. Вы — не один человек, а много.
— А Ролфа? Она тут целыми днями одна.
Джекоб повернулся и, улыбаясь, смерил Ролфу проницательным взором.
— Ролфа-то? У нее голова населена еще гуще.
Похоже, Почтальоны тожеНюхачи. На кого же они все в таком случае работают?
— Нам, наверное, надо бы сменить комнату, — рассудила Милена.
Джекоб солидарно кивнул. Ролфа же лежала на кровати с таким видом, будто происходящее ее совершенно не касается.
Милена отправилась к Сцилле.
— Нам необходимо поменяться жилплощадью, — сообщила она ей.
— Стоп. Суши весла. Зачем? — Выслушав рассказ подруги, заинтригованная Сцилла тут же пришла в движение. — Сейчас же! Не теряя ни минуты, — сказала она. — Съезжаем.