Шрифт:
Часть 1. Эстафетное бревно. Глава 1
Ярослав Тимонович в городе своего имени жил давно, практически с момента его основания. Точнее, город основался примерно за два года до появления в нем Ярослава, но за эти два года он обзавелся всего тремя домами, в которых проживало около трех сотен жителей, и небольшой пристанью на Волге. Еще в городе была теплоэлектростанция на двести киловатт, на «главной площади» высилось здание администрации — тоже трехэтажное, как жилые дома, и такое же гнусно-землистое: кирпич для строительства просто прессовали из земли с примесью цемента безо всякого обжига, а как-то украшать дома тогда никому и в голову не приходило. Так что первые два года можно и не считать. Тем более, что и строился тогда не город, а «база Ярославль» — такая же, как базы «Кострома» и «Углич».
Местного населения возле базы вообще не было — чему
— Слишком удобное это место для жизни, поэтому никто здесь и не селится.
А на недоумение услышавших ее дала более развернутый и понятный ответ:
— Все понимают, что когда они тут обоснуются, придется постоянно отбиваться от тех, кто захочет столь удобное и процветающее поселение пограбить. А вокруг места для простой пейзанской жизни тоже подходящие, так зачем же самостоятельно подставляться под набеги?
В общем, не самое вроде хорошее место для города. Да и вообще Владислав Тимонович — старший брат Ярослава — когда «основывал» этот город, считал работу свою не особо перспективной: полезных ископаемых в окрестностях не было, а город изначально строился только как промежуточная топливная база для кораблей, идущих в Тверь. Тем не менее он поставил на базе водоочистную станцию, которая могла и несколько тысяч человек обеспечить питьевой водой, канализацию нормальную выстроил. Но Владик был именно строителем, а когда возникла идея заодно в городе и небольшую ремонтную базу для бегающих по Волге кораблей создать, с радостью спихнул задачу на младшего братца.
Мастерскую Ярик выстроил за полгода, а заодно наладил в ней и ремонт мелкой сельскохозяйственной техники — ведь в окрестностях «сами собой» выросли несколько деревень, поставляющих в город продовольствие. Потому что когда «местные» прочувствовали, что грабить их никто не собирается, а вот помочь с выращиванием всякого вкусного и полезного очень даже желают, народ потянулся. И в город пошло зерно, овощи всякие, фрукты, ягоды…
Когда у человека есть лишние знания, а дел особых нет, то со скуки этот человек такого наделать может! Ярослав, осмотрев исключительно бедные полезными ископаемыми окрестности, скатался «на консультацию» к тете Наде в Рязань, та — откомандировала ему четырех специалистов, помогла договориться с тетей Лизой — и в городе появился небольшой стекольный заводик, работающий на местном песке и привозной соде. Стекло на заводе выходило заметно зеленоватое, но это вообще никого не волновало — ведь из него делали не окна, а банки. И стеклянные же крышки к этим банкам, а резиновые колечки в нужных количествах все же привозили из Рязани. Но пружины, которые прижимали крышки с этими колечками к банкам, делались в местной мастерской!
Еще появился небольшой сахарный заводик, и вся продукция его шла на такой же небольшой заводик уже консервный: ягод было много и не делать из них варенье было бы просто расточительно. А топливо для всех этих заводиков… когда вокруг торфяные болота занимают больше места, чем твердая земля, о нехватке топлива говорить просто стыдно.
Стыдно когда есть много бездельничающего народу, которые со скуки этот торф накопают. А когда людей катастрофически не хватает, стыдно инженеру не попробовать заменить слабые рабочие руки мощными моторами. Ярик попробовал — и теперь торф в болотах добывал удивительный агрегат, который сам Ярик назвал «плавающим трактором-канавокопателем». Небольшой экскаватор с удлиненной стрелой просто был поставлен на деревянный понтон, который рабочие тросами перетаскивали с места на место — но этот агрегат торфа вычерпывал из болота тонн по десять в час. Мокрого насквозь, но его и подсушить нетрудно. Трудно столько перевезти туда, где он нужен — и сначала в городе появилось «гужевое хозяйство» с двумя десятками телег (и лошадей), а через год — и гараж с четырьмя грузовиками.
Еще в городе выросла сырная фабрика. В свое время бабуля Марина озаботилась проблемой повышения удоев коров — и скрестила фризских коров сначала с коровами из Пантикапея, а потом — вообще с какими-то горбатыми, купленными в Персии. Персидские коровы молока давали ну очень мало, однако их потомки, ко всеобщему удивлению, оказались более удойными чем лучшие римские скотины, и теперь средняя корова в стаде в день давала не меньше двенадцати литров. А при хорошем уходе иногда и пятнадцать. Ярославу в помощь тетя Лиза тогда прислала девочку, которая знала, как этот хороший уход обеспечить — и теперь в окрестных деревнях мало в какой семье было меньше двух удойных коров. А с позапрошлого года, когда в город прибыли четыре небольших грузовичка, на которых все «лишнее» молоко из деревень привозилось в город, польза сырного завода стала очевидной для всех. Деревенские получали живыми деньгами про гривеннику в день, городские — заметно улучшили свои дневные рационы. А город в целом — отправляя большую часть изготовленного сыра в другие города — получал дополнительные средства на собственное развитие.
Нет, просто развивать город Госплан помогал изрядно: и стройматериалы поставлялись в достатке, и нужные станки, и оборудование. В городе появилась второй, а потом и третий двухсоткиловаттный генератор, на улицах по ночам загорались красивые рыжие фонари. Но вот чтобы для души…
Ярослав, вычитав в какой-то (подсунутой ему мамой) книжке, что относительно недалеко есть залежь очень хорошей «изразцовой» глины, сначала устроил небольшое «техническое» поселение на берегу озера Неро, а затем, разведав окрестности указанной в книжке точки, основал еще одно поселение (и в нем большей частью жили уже не «пришлые», а сугубо местные люди). От глиняного карьера к озеру проложили дорогу, на что ушло лишь одно неполное лето (и слава дяде Вове, который придумал цепную пилу с генератором!), а на окраине Ярославля был выстроен еще один заводик — «изразцовый». Ну просто плитку-то в печи обжигать — дело несложное, однако белая плитка — это вообще ни с какой стороны не изразец. Но тут помог Трофим: он рассказал как раскрашивает свои статуи. А тетя Оля Колмогорцева прислала «в командировку» свою ученицу по имени Пилви, которая готовую белую плитку раскрашивала. Не столько сама раскрашивала, сколько учила других это делать — но вот огромные панно, закрывающие целиком стену дома, она пока собственными руками расписывала.
Хорошо расписывала, здание начальной школы теперь стало не унылой серо-бурой коробкой, а веселым садом, наполненным цветами, бабочками и удивительными разноцветными птицами, а средняя школа превратилась в корабль, плывущий по морю, полному забавных морских зверей. Ну да, пришлось сразу две школы строить: когда в городке даже три сотни молодых разнополых жителей, в нем как-то быстро появляется довольно много детей. А когда число жителей переваливает за пару тысяч…
Жителям города такое преображение очень понравилось, Ярославу оно понравилось еще больше (так как он-то точно знал, сколько труда и усердия пришлось вложить в эту работу). Но осознать, что усердие и трудолюбие девушке привила ее родная мать — тетя Кати — он смог, лишь отправляясь в Москву к родителям молодых на празднование свадьбы.
Теща отнеслась к зятю с большим уважением, ведь он, раздосадованный тем, что в котлах для пеллет торфяные брикеты пар греют весьма паршиво, самостоятельно разработал и изготовил новые котлы — в которых и торф прекрасно выполнял свою работу, и — при нужде — пеллеты тоже неплохо горели, причем этих пеллет для работы генератора требовалось чуть ли не на четверть меньше, чем в старых котлах. Понятно, что кто везёт — на том и едут, так что Ярославу пришлось спроектировать котел «собственной конструкции» и для четырехмегаваттного турбоагрегата. Городу это всяко на пользу пошло: опытный агрегат в Ярославле и заработал. А если в городе работает мощный котел, то появляется и соответствующая теплица — в которой, благодаря брату Пилви, Тойво, рос «лимонарий».
А еще в городе заработал новый завод, который уже Оскар назвал «Теплообменник» — как раз по выпуску таких котлов. И всего прочего, нужного для «теплообмена». Например, холодильников и кондиционеров…
Пилви Киановна, для которой изобразительное искусство оказалось лишь хобби, взяла управление Ярославлем в свои цепкие ручки (она как раз закончила руководимый тетей Лизой «Институт управления»), а сам Ярослав стал директором нового завода. Очень это было хлопотное занятие, ведь для того, чтобы завод по-настоящему заработал, не хватало и оборудования разного, и людей. Правда производство холодильников по сути просто «переехало» с Московского экспериментального завода: фактически в Ярославль оттуда завезли все оборудование, необходимое для этого производства. Точнее, большую часть, все же многое на этом «экспериментальном» было на самом деле уникальным и изготовить такие же станки было делом очень не быстрым. То есть в обычных условиях небыстрым, но после того, как курирование завода взял на себя дядя Вова, с оборудованием стало полегче. А с людьми… Витя Гусев прислал двух молодых инженеров, с производством холодильников уже знакомых, а вот с рабочими было сложнее. Ярослав на самом деле не понимал, почему все приходящие на завод люди проходят столь серьезный отбор. Настолько серьезный, что из десятка кандидатов, вполне, по мнению самого Ярослава, для работы годных, комиссия, учрежденная дядей Вовой, чаще всего пропускала лишь одного — но на механический завод и стеклофабрику Ярослав брал рабочих сам, все же особо к ним не придираясь…