Детское время
Шрифт:
Вообще-то на встречу с богиней были приглашены все четыре императора: оба августа и оба цезаря. Однако цезари к разговору с богиней не допускались, так как «чином пока не вышли». Увидеть богиню вблизи — и без того честь для них величайшая…
Когда гости прибыли, их разместили в небольшом «гостевом дворце»: на улице температура приближалась к тридцати, а в помещении кондиционеры держали ее в районе двадцати двух. Хотя на столах были расставлены многочисленные закуски (в том числе и довольно экзотические), гости к ним не притрагивались и несколько нервно обсуждали, зачем их вообще сюда пригласили. За все время «знакомства» с богинями они «приглашали» императоров лишь однажды, в преддверии серьезной войны…
Но нервная обстановка в гостиной и в сравнение не шла с обстановкой в комнате радистов: по сообщениям с Лебинтоса самолет давно вылетел и должен был уже прибыть на виллу — но связи с самолетом все еще не было. И больше всех нервничала Брунн: она давно уже стала «главной по экспедициям» и решила, что в этот раз без нее в Риме все будет плохо. Ну а раз нервничала «богиня», то и все остальные в комнате психовали по полной программе. Хотя как раз радисты твердо знали, что самолетная радиостанция будет слышна только километров с пятидесяти, а со ста если только очень повезет.
Поэтому, когда связь, наконец, появилась, все в комнате не просто «вздохнули с облегчением», а, казалось, вообще впервые за последний час выдохнули. А Виталик — он, собственно, и управлял самолетом — спокойно так сообщил:
— Да, забыл предупредить: лететь было больно далеко, так что я топливо экономил и особо за скоростью не гнался. Судя по берегу… Неаполь мы уже прошли… где-то через полчаса посадка. В общем, встречайте.
Кто больше всех волнуется, тот больше всех и радуется когда все волнения оказываются напрасными. Так что тревожное ожидание императоров прервалось с появлением в гостиной несколько растрепанной женщины, одетой по обычаю богинь, радостно крикнувшей:
— Императоры — на выход! Катарина Магна прилетает через двадцать минут!
Младший из цезарей (сын Гостилиана Марк Клавдий Флориан) дернулся за мечом, которого у него сейчас не было, а поднявшийся Гордиан с самым важным видом, на который был способен, недовольно поинтересовался у вошедшего следом начальника охраны виллы:
— Кто была эта женщина?
Он очень хотел сказать «невоспитанная женщина», но сдержался — и мысленно себя за это похвалил, когда охранник ответил на «классической» латыни, несмотря на то что вопрос был задан по-гречески:
— Deam venandi et peregrinatione Brunnhilde. Она раньше жила в Германии, а теперь помогает всем другим богиням в их путешествиях…
— Германская богиня… — пробурчал второй цезарь, сын Гордиана Марк Антоний Гордиан Траян, — а выглядит как…
Но отец его резко одернул:
— Выглядит как богиня. Я слышал о ней когда мне было лишь шестнадцать, и уже тогда другая богиня называла ее «старушка Бруннхильда». А сейчас она выглядит вряд ли старше твоей жены…
Оставив сына в задумчивости, старший император последовал за провожатым. Не сразу, просто потому что начальник охраны предложил всем императорам сначала выпить холодного сока так как на улице слишком жарко, а ждать хоть недолго, но придется.
А вот то, что случилось через десять минут, повергло всех четырех в глубокий шок: из-за низких деревьев, окружающих виллу, выскочила огромная белая птица и с ревом опустилась на площадь. Пробежала — точнее, прокатилась, так как лапы ее сжимали явно различимые колеса — до конца площади, там развернулась и подкатилась к навесу, под которым гости ожидали Великую Богиню. «Прилета Богини», как сказала им богиня охоты и путешествий, но римляне не ожидали, что эти слова следует воспринимать столь буквально…
Богиня вышла откуда-то из-под крыла этой, очевидно железной, птицы (лапы у нее точно были железные) в сопровождении высокого мужчины.
— Vir eius Vladimirus, deus machinarum — тихо пояснил Гордиану-старшему сопровождающий, — обычно он путешествует вместе с женой. Но вы будете разговаривать только с Катариной Великой, а Владимир, я думаю, побеседует с цезарями. Он не говорит по-гречески и на латыни, но ему поможет богиня Бруннхильда…
Гордиан про себя усмехнулся: практически никто не знал, что усопший друг отца императора успел обучить речи богинь его сына. Неизвестно, насколько хорошо, но в порту тот с моряками с кораблей из России вроде общался без особых проблем…
Разговор с Великой занял у императоров от силы полчаса, ведь оказалось, что богине нужен вообще пустяк: разрешить ее мужу напилить камней в каменоломне напротив Луны. Очень больших камней, но он же бог, справится. Правда, потом эти камни нужно было дотащить до порта и потом погрузить на корабли — а для этого Риму нужно было проложить довольно широкую и ровную дорогу и что-то выстроить в порту. Какой-то специальный причал, но бог Владимир покажет какой и поможет в работе, так что дело за малым…
Собственно, разговор можно было назвать диалогом лишь потому, что августы по паре раз ответили «да» на какие-то мелкие вопросы богини, а затем Великая сказала, что извиняется за краткость встречи, но ей до обеда нужно вернуться на Лебинтос… В том, что «до обеда» богиня успеет пролететь на своей птице почти полторы тысячи миль, ни один из императоров не усомнился.
А после того, как птица, снова страшно взревев, поднялась в воздух и умчалась вдаль, выяснилось, что и у сыновей августов все сомнения развеялись. Гордиан-младший с каким-то убитым видом поделился с отцом своим наблюдением:
— Этот бог Владимир, когда увидел богиню Бруннхильду, бросился ее обнимать и сказал… он же не знал, что я понимаю их язык… Он сказал «И ты здесь! Это хорошо, я тебя уже сто лет не видел, соскучился сильно! Обратно с нами летишь?», а она ответила «А ты, мальчик, вроде подрос за последние сто лет, или мне кажется? Мне, конечно, летать не очень нравится, но наверное рискну и полечу с вами: здесь мне погода не нравится». То есть богу Владимиру тоже больше ста лет, а выглядит он… ну лет, может быть, на сорок… и для нее он мальчик…