Детство Кикимоши
Шрифт:
– Мы готовы есть, можешь подавать. – Печка ловко выстрелила (а может, выплюнула) пирожок из своего жерла, тот отлетел в стену напротив, ударился и отскочил от нее точно в тарелку, стоящую посередине стола. Так она настреляла десять пирожков.
– С капустой хватит, – сказал Всевидящий Глаз и поменял тарелки: пустую поставил в центр, а полную – поближе к краю.
Печка опять начала стрелять-плевать, и наплевала еще десяток пирожков, но уже с мясом. Та же участь постигла и третью тарелку, разница была лишь в начинке пирожков – последние были сладкие, то ли с джемом, то ли с варением.
Чай Всевидящий Глаз раздобыл почти банально: засунул в печку
Я с трудом залезла на высокий для меня стул и обнаружила, что даже так до стола смогут добраться только мои руки, а есть под столом не очень-то приятно. Всевидящий Глаз что-то шепнул, и у стула стали вытягиваться ножки. На нужной высоте их рост остановился.
– Я, конечно, мог опустить стол, но тогда мне самому было бы неудобно есть, – сказал Всевидящий Глаз, и мы принялись за еду.
Пирожки были восхитительными, кто ел пирожки из русской печки, тот меня поймет. Набив полный рот и пытаясь прожевать такую кучу, я решила запить все это чаем, но не тут-то было – он был обжигающе горячим. Всевидящий Глаз усмехнулся и сказал, что ложки здесь не просто так. Ложка и впрямь была удивительная. Чай в ней становился нужной температуры в одно мгновение. Чудеса, да и только!
Меня уже клонило ко сну, поэтому откуда взялась кровать, я не заметила, помню только, что моя голова оказалась на подушке, а остальная часть тела – под одеялом.
Глава 5. Первый урок
Проснулась я, а точнее, меня разбудил солнечный луч, который метко бил в лицо, ранним утром. С трудом разлепив глаза, я увидела, что на стене напротив появилось окно. Хотя вчера, если память мне не изменяет, окон вообще нигде не было. Сев на кровати и повторно разлепив зажмуренные глаза, я увидела, как Всевидящий Глаз плюхает мне в лицо целое ведро воды! Если бы я умела кричать, то закричала бы. Но так как не умела, то просто застыла в немом испуге, предчувствуя холодные струи, бегущие по всему телу, заползающие под платье – бр-р-р!
Но всего этого не произошло. Вода очень мягко по мне прокатилась, смывая все остатки сна, и скатилась на пол, где благополучно исчезла. Этому я уже не удивилась.
– Привет, Кикимоша. Пора чего-нибудь поесть, а потом и делами заняться, – весело сказал Всевидящий Глаз и отошел в сторону, открывая моему взору стол, наполненный всякими яствами.
Я с радостью накинулась на угощения. Здесь была каша, по-моему, пшеничная (и вполне отличная), творог с молоком, который таял во рту, как мороженое, чай с бутербродами. Одно объеденье! Но как я ни старалась, всего съесть все равно не смогла. Пузо бы просто не выдержало, если бы в него попытались запихнуть еще хоть один кусочек.
Наевшись и вытерев руки о скатерть, я откинулась на спинку стула и опять обратила внимание на окна. Их уже стало четыре, на каждой стене по одному окну. Видимо, мое озадаченное лицо выдало то, о чем я думала, и, повернувшись к колдуну, я увидела, как он усмехнулся в бороду и, сложив скатерть вместе с посудой, зашвырнул этот своеобразный узелок в печь. Потом молча он подошел к одному окну (только тут я обратила внимание, что под каждым окошком висела веревочка древесного цвета) и дернул за веревочку. Окно закрылось, превратившись опять в кусок бревенчатой стены.
– Окно можно сделать почти любой величины, – сказал Всевидящий Глаз и тут же продемонстрировал. Взялся за веревочку, которая теперь уже висела под потолком, и потянул ее снова. Стало появляться окно. Он дотянул веревочку до пола, окно тоже выросло до пола. – Дальше немного посложнее, почему-то иногда заедает, – говорил он, одновременно уперевшись руками в боковые края окна и силой рук растягивая их вправо и влево. Растянуть окно удалось только на длину его рук, дальше никак не получалось, как он ни старался. Хотя старался он недолго. – Вот так, дальше не получается, – улыбаясь, закончил он демонстрацию.
За окном виднелось веселое болото, в котором плескались лягушки и пиявки. Но пока мне было не до него и не до них.
– Теперь о серьезном, – начал поучать колдун. – Ты, конечно же, заметила, что говорить пока не научилась, а понимаешь все прекрасно. Это свойство кикимор такое. Понимание к тебе приходит само собой, как только ты о чем-то подумаешь или кто-то тебе о чем-то скажет. Так, не зная, например, баюн-траву, ты тут же поняла, о какой траве я сказал сейчас.
И правда, у меня в голове сразу пронесся образ этого симпатичного растения с синенькими цветочками, даже от вида которого сразу тянет в сон, а уж если баюн-траву понюхать или выпить отвар из нее, то заснешь на долгие годы.
– Но это только с некоторыми растениями и с так называемыми неодушевленными предметами все так просто. Животный мир познанию поддается намного сложнее. Например, представь себе барсука.
Это название ничего мне не сказало, и как моя голова ни пыжилась, в нее ничего не приходило.
– Ну как?
Я только смогла отрицательно помотать головой.
– Вот то-то же. А ведь на свете столько всякой живности, что, даже прожив сто сотен лет, не всегда будешь уверен, всех ты знаешь (или хотя бы видел), живых существ или нет. Но это ничего, постепенно будем знакомиться, и ты многое узнаешь. Самое трудное – это учить тебя разговаривать и писать. Точнее – это не столько трудно, сколько долго. Память кикиморы устроена таким образом, что запоминать она может только одну букву в день, но зато запоминает ее так, что уже никогда и ни при каких обстоятельствах не забудет, а когда выучивает все буквы какого-то одного языка, то знает грамматику этого языка в совершенстве, так что не все так плохо. Начнем мы, конечно, с русского языка, на нем говорят все здешние обитатели. На него нам потребуется тридцать три дня, потому что в нем тридцать три буквы. Да, кстати, с цифрами все обстоит гораздо легче. Изначально ты уже знала счет до ста, а каждый день, уже безо всякого учения и без моей помощи, ты будешь выучиваться считать на сто цифр больше, чем в предыдущий день, и так все время. Так что здесь все пойдет как по маслу. А теперь приступим к первой букве – букве «А», – сказал Всевидящий Глаз и тут же продолжил: – Я тут недавно, лет пятьдесят назад, приобрел один букварик за бесценок, было такое чувство, что он пригодится. Так и случилось.
Он слазил в подвал и достал оттуда очень толстую книженцию (по-другому и не скажешь) черного цвета. Сдув с нее пыль, которой оказалось так много, что я чихнула, а одновременно со мной, как мне показалось, чихнул весь дом, и аккуратно протерев тряпочкой, довольный колдун поставил ее у моей кровати.
– Вот теперь ты должна подойти к книге и мысленно сказать: «Хочу читать, хочу писать, хочу с тобой я поиграть!» После этих слов, книга будет учить только тебя, пока ты всё не выучишь. А дальше… – Колдун вздохнул. – К сожалению, книга одноразовая.