Детство Понтия Пилата. Трудный вторник
Шрифт:
В число сенаторов «Италии» вошли три старейшины из клана Телесинов и двое – из клана Гиртулеев, среди них мой пращур Гиртул Гиртулей.
Само собой разумеется, что Венусилы и, тем более, Неполы остались в стороне от этого движения.
VII. Итак, началась война. Южной армией повстанцев командовал в качестве консула Гай Папий Мутил. У него было шесть полевых командиров, и одним из них был Авл Телесин, которого историки обычно именуют Понтием Телесином, забывая его личное имя.
VIII. Первым делом повстанцы атаковали города и крепости, расположенные на территории восстания и сохранявшие верность Риму. Некоторые жители бежали, как это сделали
После того, как под начальством Публия Веттия Скатона самниты и марсы отразили римскую армию и причинили ей большие потери, крупный город Венафр перешел на сторону повстанцев и выдал им весь римский гарнизон. Через несколько месяцев после этого пала Эзерния, отрезанная от подвоза продовольствия и осажденная по всем правилам крепостной войны. Еще раньше капитулировала Нола. А когда вся Кампания до Везувия была потеряна римлянами, когда Салерн, Стабии, Помпеи и Геркуланум примкнули к восстанию, тогда и Венусия объявила о своей сдаче, открыла ворота и выдала самнитскому полководцу Гаю Мутилу всех римских граждан. Начальник гарнизона был казнен, римские солдаты были высечены плетьми и зачислены в самнитскую армию, богатые сторонники римлян среди горожан были ограблены. Но наших Венусилов никто и пальцем не тронул, потому что за них заступился их сородич – Гай Телесин, один из полевых командиров. В полной неприкосновенности со всем своим имуществом Венусилы остались жить в городе; и, с одной стороны, это было для них, конечно же, крупным везением и счастьем, а с другой обернулось большой неприятностью. И вот почему.
IX. Как мы видели, на первом этапе повстанцам везло, и в борьбе с римскими войсками они добились крупных успехов. Это обстоятельство вызвало сильное беспокойство в Риме, сбило спесь с тогдашних римских властей, и к концу года было принято два закона. Эти законы, консульский и трибунский, предоставили права римского гражданства членам всех тех италийских общин, которые еще не отложились от Рима. Так что Неполы, своевременно удалившиеся из Неаполя, тут же все без исключения стали римскими гражданами, а бедные Венусилы под действие закона никак не подпадали, ибо город их, Венусия, перешел на сторону восставших, добровольно открыл перед ними ворота, а они, Венусилы, благоденствовали в этом продажном городе, а их сородичи, Телесины и Гиртулеи, покровительствовали им, руководили отрядами мятежников и успели причинить значительный вред римским войскам. А то, что Венусилы всю жизнь тяготели к Риму, с радостью отказались бы от своего благоденствия в восставшем городе и нищими поползли бы в Рим за обещанным гражданством – это, разумеется, законами не учитывалось.
X. А следом за тем Фортуна пренебрегла самнитами и обратила свое капризное внимание на римлян. Римский претор Гай Косконий во второй кампании завладел почти всей Апулией и подошел к Венусии. В результате крупных поражений на севере столица восставших «Италия» прекратила свое существование, снова стала Корфинием, скромным городком пелигнов, а остатки италийского сената бежали в Самнитскую область.
На сцене военных действий появился уже тогда талантливый полководец Луций Корнелий Сулла. Вместе со Страбоном он быстро отвоевал у восставших почти всю Кампанию – Стабии, Геркуланум, Помпеи были взяты друг за другом.
Из Кампании Сулла перешел в Самний. Легко овладел Эскланом, жестокой расправой над его жителями нагнав страх на всю Герпинскую область; с тыла атаковав армию Мутила, разгромил самнитское ополчение; заставил сдаться главный город самнитов Бовиан.
XI. В третий год кампании Квинту Метеллу Пию удалось захватить Венусию. Три тысячи вооруженных повстанцев были взяты в плен. Некоторые из Венусилов были обвинены в том, что снабжали деньгами и продовольствием мятежников. И хотя они плакали и кричали, что жили в городе чуть ли не заложниками, чуть ли не пленными, глава их клана был предан смерти, а остальные были подвергнуты разным формам наказания: от публичной порки до частичной конфискации имущества. Еще раз скажем: бедные Венусилы, без вины виноватые!
Но можно сказать иначе: когда между двумя большими силами возникает конфликт, а тем более война, хочешь ты этого или не хочешь, ты должен поскорее определиться и принять ту или иную сторону. В противном случае тебе может достаться с обеих сторон.
XII. Считали, что восстание подавлено и война окончена. Но тлели головни, дымились очаги, между руинами вспыхивало пламя. Эзерния, хотя и была окружена римскими войсками, продолжала оставаться очагом самнитской свободы. Захваченная Нола не сдалась и тоже сопротивлялась.
А тут – помнишь? – громко заявила о себе парфянская угроза, и Сулла вынужден был покинуть Италию, отправившись на войну с парфянским царем Митридатом.
Как только он отбыл, в Риме начался политический кризис. К власти сначала пришел Цинна. Затем вернулся из ссылки и прямо-таки воцарился в Риме уже безумный к тому времени Гай Марий.
И вот, чтобы заручиться максимальной народной поддержкой, новые римские власти решили предоставить право римского гражданства всем италийским городам, которые участвовали в восстании, но теперь сложили оружие.
XIII. Больше других обрадовались переменам Венусилы. Они, пострадавшие сначала от восставших, а затем от карателей, вдруг получили нежданно-негаданно римское гражданство, которое на них словно с неба упало. Некоторые из них радостно устремились в близлежащие к Риму города: Тибур и Пренесте; другие остались в Венусии и, возобновив прежние торговые связи, принялись спешно восстанавливать прежнее благосостояние и наживать имущество.
Неполы, которые, как я упоминал, уже несколько лет назад стали римлянами и, оставив родной Неаполь, в Риме обосновались, особенно процвели в эти кровавые и смутные годы: нажились на конфискациях, набили себе карманы на аукционах, еще больше разбогатели на убийствах и зверствах, которые тогда творились повсюду.
Даже мои Гиртулеи, до этого в течение трех лет с оружием в руках громившие римлян, стали теперь римскими гражданами; наслышанный об их отваге и воинском опыте диктатор Марий некоторых из них уговорил вступить в число своих ветеранов. Сотрудничали с новой римской властью не только Гиртул Гиртулей, но и оба его сына: Гней и Луций (Гнол и Лук, по-самнитски); причем последний, как ты, может быть, слышал и знаешь, приходится мне родным прапрадедом.
Тут, в Риме, Луций и Гней (Луций был на несколько лет старше своего брата) познакомились с Квинтом Серторием, и это знакомство определило дальнейшую судьбу трех ветвей нашего клана, клана Гиртулеев.
XIV. Квинт Серторий во всех отношениях был человеком превосходным и замечательным. Не стану тебе его описывать – тебе, который уже в юности великолепно изучил римскую историю. Отмечу лишь те качества Квинта Сертория, которые оказали непосредственно влияние на братьев Гиртулеев.
Во-первых, он был отважным и талантливым римским офицером – одним из самых талантливых и отважных. Во-вторых, в компании Цинны и Мария он оказался, можно сказать, совершенно случайно: он был в личной вражде с Суллой, с того времени, как добивался должности народного трибуна; вражда эта привела его в ряды недовольных, с которыми он по своему характеру не имел ничего общего. Он с самого начал осуждал зверства, творимые безумным Марием, со слезами на глазах умолял консула прекратить кровопролитие, уговаривал Цинну вмешаться; когда Марий внезапно умер, Серторий окружил его бандитов кельтскими войсками и всех их перебил до последнего.