Детство в царском доме. Как растили наследников русского престола
Шрифт:
Карманных денег у детей не было; цен они не знали, и если они что-нибудь покупали, это оплачивалось из казны.
Родители дарили детям игрушки, книги, садовые инструменты.
После рождественской службы устраивался семейный обед, а затем двери банкетного зала распахивались – и все «оказывались в волшебном царстве». Весь зал был уставлен рождественскими елками, сверкающими разноцветными свечами и увешанными золотыми и серебряны ми игрушками и золочеными фруктами. Шесть елок ставилось для семьи, остальные – для родственников и придворных. Возле каждой елки был накрытый белой скатертью столик, уставленный подарками. Около полуночи детей уводили в детские.
Через
В пост не было никаких развлечений, прерывались даже уроки танцев, не устраивалось ни балов, ни концертов. Начиная с Вербного воскресенья, дети посещали церковь утром и вечером. Для заутрени девочки надевали русское придворное платье: на голову усыпанный жемчугом кокошник, шитая вуаль до талии, сарафан из серебряной парчи и кремовая атласная юбка.
«Я не помню, чтобы мы чувствовали усталость, – рассказывала Ольга Александровна, – зато хорошо помню, с каким нетерпением мы ждали, затаив дыхание, первый торжествующий возглас „Христос Воскресе!“, который затем подхватывали императорские хоры». По пути в банкетный зал «мы ежеминутно останавливались, чтобы похристосоваться с дворецкими, лакеями, солдатами, служанками и всеми, кто нам встречался».
На другой день государь и императрица становились в конце одного из залов, а все прочие обитатели дворца подходили к ним христосоваться и получали яйцо – фарфоровое, яшмовое или из малахита. Детей-певчих из церковного хора лакеи поднимали и ставили на стул, чтобы царю не приходилось наклоняться.
Одной из главных фигур детства при дворе были гувернантки, объединявшие функции обучения и воспитания. Гувернантки занимались и с мальчиками, пока те не достигали семи-восьми лет, и особенно с девочками, которых сопровождали от младенчества до замужества (нередко и позднее, потому что многие гувернантки оставались при своих воспитанницах и в их взрослой жизни).
Помимо жалованья гувернантка получала придворный статус (подразумевавший в торжественных случаях традиционную придворную форму – «русское платье» синего бархата с золотым шитьем), придворный выезд и ложу в театре.
Подбор гувернанток, как и другой дворцовой челяди, был довольно случайным и не всегда удовлетворительным. К примеру, Ю. Ф. Баранова – сначала старшая воспитательница при детях Николая I, потом гувернантка его старшей дочери Марии Николаевны, как свидетельствовала великая княгиня Ольга Николаевна, «не имела и тени авторитета. Очень добрая, очень боязливая, в частной жизни обремененная заботами о большой семье, на службе, кроме воспитания Мэри, еще и ответственная за наши расходы и раздачу пожертвований, она не умела следить за порядком в нашей классной. Каждую минуту открывалась дверь для гостя или лакея, приносившего какую-либо весть, и Мэри пользовалась этим нарушением, чтобы сейчас же вместо работы предаться каким-нибудь играм. Этому недостатку строгости и дисциплины можно, вероятно, приписать то обстоятельство, что Мэри и позднее не имела определенного чувства долга. Мадам Барановой не хватало чуткости, чтобы вести ее. Она только выходила из себя, держала длинные речи, которые Мэри в большинстве случаев прерывала каким-нибудь замечанием».
Большинство гувернанток были одиноки, почти никуда не выезжали из дворца и всю свою привязанность переносили на воспитанниц. Те платили им взаимностью, и когда приходилось разлучаться,
Довольно часто гувернантки или воспитатели оказывались в конфликтных или даже откровенно враждебных отношениях между собой, и это наэлектризовывало атмосферу детской половины, изрядно нервировало и остальной штат, и самих царственных детей.
Во время уроков, которые близким по возрасту детям давали одни и те же учителя, гувернантки девочек по очереди присутствовали на занятиях – как для соблюдения порядка, так и для того, чтобы быть в курсе того, что проходят воспитанницы, и потом помочь им при подготовке уроков.
Годы учебы великих князей проходили под знаком строгой дисциплины и неукоснительно соблюдаемого распорядка. Подъем в шесть часов; вставать немедленно. За лишние «поспать пять минуточек» полагалось наказание. Затем, стоя на коленях, читали молитву перед иконами; далее холодная ванна.
Первые уроки – гимнастика или фехтование. С восьми утра до одиннадцати и с двух до шести – уроки. По традиции, великие князья не могли обучаться ни в казенных, ни в частных заведениях, поэтому учились дома, но уже с середины XIX века учебная программа мальчиков в основном соответствовала той, что была в ходу в закрытых военно-учебных заведениях, а девочек – в институтах благородных девиц. Использовались и соответствующие учебники. В начале XX века это были «Немецкая грамматика» А. Шульца, русская грамматика А. Пыльнева, арифметический задачник В. Евтушевского, учебник французского языка П.Шанселя и П. Глезера, география Г. Иванова и пр.
Учились восемь лет. Изучали Закон Божий, историю церкви, русскую и европейскую словесность, русскую и всемирную историю, географию, математику, три языка (французский, английский и немецкий), танцы. Танцевали, как правило, братья с сестрами. Как вспоминала великая княжна Ольга Александровна, перед уроком «мы с Мишей должны были сделать друг другу реверанс и поклониться. Мы оба чувствовали себя такими дураками и готовы были провалиться сквозь землю от смущения, тем более что знали: вопреки нашим протестам, казаки, дежурившие возле бальной комнаты, подсматривают за нами в замочные скважины. После уроков они всегда встречали нас широкими улыбками, что еще больше увеличивало наше смущение».
Преподавали детям и музыку – девочкам, как правило, игру на фортепьяно; мальчики могли выбрать любой инструмент. Цесаревич Николай Александрович, к при- меру, учился играть на корнет-а-пистоне, а великий князь Константин Николаевич хорошо играл на виолончели и впоследствии иногда даже концертировал вместе с оркестром под управлением Направника.
В некоторых семьях дети изучали еще и древние языки – латынь и древнегреческий, которые со второй половины XIX века преподавались во всех гимназиях.
К этому добавлялось у мальчиков обращение с огнестрельным оружием, строевая подготовка, верховая езда, другие военные дисциплины в соответствии с военной специализацией, а у девочек – рукоделие и некоторые начатки домоводства (заварить чай или сварить себе яйцо на завтрак должна была уметь и принцесса).
Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Учение не было трудным ни для меня, ни для моих братьев, но излишняя строгость наставников оставила в нас всех осадок горечи». Эта строгость была прямым следствием родительских установок. Тот же Александр Михайлович писал: «Однажды, когда мы были доведены до слез какой-то несправедливостью педагогов и попробовали протестовать, последовал рапорт отцу с именами зачинщиков, и мы были сурово наказаны».