Детство
Шрифт:
НЕУДАЧА ВИКТОРА
Виктор подружился в эти дни с Мишкой Коряшонком и ходил с ним на нижний пруд зажигать "кошки". Одну "кошку" они запалили такую, что огонь вылетел изо льда выше человека. Затем на канаве, за прудом, они построили крепость - башню из снега и кругом нее стену с амбразурами и воротами. После этого Виктор написал кончанским письмо.
"Вы, кончанские, кузнецы косоглазые, мышь подковали, мы вас так отколотим, что будете помнить. Приходите, мы вас дожидаемся в крепости. Комендант, гимназист второго класса Виктор Бабкин".
Письмо это прибили к палке, Мишка
Виктор велел катать комья и шары. Все это разложили внутри крепости вдоль стен, воткнули на башне палку с пучком камыша и стали ждать.
Пришел Никита, осмотрел укрепление, заложил руки в карманы:
– Никто к вам не придет, крепость ваша никуда не годится, я с вами играть не буду, пойду домой.
– С девчонкой связался,- крикнул ему Виктор со стены,- кавалер!
Артамоновы сыновья громко засмеялись, Ванька Черные Уши засвистал в согнутый палец. Никита сказал:
– Была бы охота, я бы вас всех раскидал с вашей крепостью, рук не стоит марать,- показал Виктору язык и пошел через пруд к дому.
Вслед ему полетели комья снегу,- он даже не обернулся.
В крепости ждали недолго: из-за занесенных ометов, со стороны деревни, показались кончанские. Они шли прямо на крепость, увязая по колено в снегу. Кончанских было человек пятнадцать.
Виктор стал говорить, что наколотит дров из кончанских, пошмыгивал покрасневшим от мороза носом. Глаза у него бегали. Кончанские подошли и расположились перед воротами крепости, иные сели на снег. Приплелся с ними и маленький мальчик в мамкином платке. Кончанских привел Степка Карнаушкин. Оглядев крепость, он подошел к самой стене и сказал:
– Дайте нам этого мальчишку со светлыми пуговицами, мы ему уши снегом натрем...
Виктор озабоченно шмыгнул. Мишка шепнул: "Кидай в него глыбой, кидай!" Виктор поднял ком снега, кинул и промахнулся. Карнаушкин отступил к своим. Кончанские вскочили и начали катать снег. Из крепости в них полетели комья. Артамоновы сыновья кидались очень ловко. Они сразу же сшибли с ног маленького мальчика в мамкином платке. Кончанские стали отвечать. Снежки полетели с обеих сторон тучей. На башне повалился шест со значком. Ванька Черные Уши упал со стены и сдался кончанским. Вдруг с Виктора сбили фуражку и другим комом ударили в лицо. Кончанские завыли, завизжали, засвистали, пошли на приступ...
Стена была проломлена, защитники крепости побежали через камыши по льду пруда.
ЧТО БЫЛО В ВАЗОЧКЕ НА СТЕННЫХ ЧАСАХ
Никита сам не понимал, почему ему скучно играть с мальчишками. Он вернулся домой, разделся и, проходя через комнаты, услышал, как Лиля говорила:
– Мамочка, дайте мне, пожалуйста, чистенькую тряпочку. У новой куклы, Валентины, разболелась нога, я беспокоюсь за ее здоровье.
Никита остановился и снова, как во все дни, почувствовал счастье. Оно было так велико, что казалось, будто где-то внутри у него вертится, играет нежно и весело музыкальный ящичек.
Никита пошел в кабинет, сел на диван, на то место, где позавчера сидела Лиля, и, прищурившись, глядел на расписанные морозом стекла. Нежные и причудливые узоры эти были как из зачарованного царства,- оттуда, где играл неслышно волшебный ящик. Это были ветви, листья, деревья, какие-то странные фигуры зверей и людей. Глядя на узоры, Никита почувствовал, как слова какие-то сами собой складываются, поют, и от этого, от этих удивительных слов и пения, волосам у него стало щекотно на макушке.
Никита осторожно слез с дивана, отыскал на столе у отца четвертушку бумаги и большими буквами начал писать стихотворение:
Уж ты лес, ты мой лес,
Ты волшебный мой лес,
Полный птиц и зверей
И веселых дикарей...
Я люблю тебя, лес...
Так люблю тебя, лес...
Но дальше про лес писать было трудно. Никита грыз ручку, глядел в потолок. Да и написанные слова были не те, что сами напевались только что, просились на волю.
Никита перечел стихотворение. Оно все-таки ему нравилось. Он сложил бумажку в восемь раз, сунул ее в карман и пошел в столовую, где у окна шила Лиля. Рука его, державшая в кармане бумажку, вспотела, но он так и не решился показать стишок.
В сумерки вернулся Виктор, посиневший от холода и с распухшим носом. Анна Аполлосовна всплеснула руками:
– Опять нос ему разбили! С кем ты дрался? Отвечай мне сию минуту.
– Ни с кем я не дрался, просто нос сам распух,- мрачно ответил Виктор, ушел к себе и лег на кровать.
К нему явился Никита и стал у печки. В зеленоватом небе зажглись, точно от укола иголочкой, несколько звезд. Никита сказал:
– Хочешь, я тебе один стишок прочту, про лес? Виктор дернул плечом, положил ноги на спинку кровати:
– Ты этому Степке Карнаушкину так и скажи,- пусть он мне лучше не попадается.
– Знаешь,- сказал Никита,- в этих стихах лес один описывается. Этот лес такой, что его нельзя увидать, но все про него знают... Если тебе грустно, прочти про этот лес, и все пройдет. Или, знаешь, бывает, во сне привидится что-то страшно хорошее, не поймешь что, но хорошее,- проснешься и никак не можешь вспомнить... Понимаешь?
– Нет, не понимаю,- ответил Виктор,- и стихов твоих не хочу слушать.
Никита вздохнул, постоял у печи и вышел. В большой прихожей, освещенной горящей печью, против печи, на сундуке, покрытом волчьим мехом, сидела Лиля и глядела, как пляшет огонь.
Никита сел рядом с ней на сундук. В прихожей пахло печным теплом, шубами и сладковато-грустным запахом старинных вещей из ящиков огромного комода.
– Давайте с вами разговаривать,- задумчиво проговорила Лиля,расскажите мне что-нибудь интересное.
– Хотите, я расскажу, какой я недавно сон видел?
– Да, про сон расскажите, пожалуйста.
Никита начал рассказывать сон про кота, про ожившие портреты и про то, как он летал и что видел, летая под потолком. Лиля внимательно слушала, держа на коленях куклу, у которой был сделан компресс.