Детство
Шрифт:
Родители Никиты во многом повторяют реальные черты отчима и матери писателя. Мать Никиты зовут так же, как и мать писателя,- Александрой Леонтьевной. Для образа учителя прототипом послужил семинарист-репетитор, Аркадий Иванович Словоохотов, готовивший будущего писателя к поступлению в среднее учебное заведение. Взаимоотношения Никиты с деревенскими ребятишками - с Мишкой Коряшонком и Степкой Карнаушкиным, их дружба и товарищеские игры тоже автобиографичны, так же как еще ряд подробностей и деталей. Правда, нельзя забывать при этом, что сырой материал воспоминаний, реальные факты ранней биографии А. Толстого в повести подверглись значительной обработке,
Работа А. Толстого над "Детством Никиты" опиралась на некоторый предшествующий опыт писателя в этом плане. В 1912 году Толстым написан был небольшой рассказ "Логутка", рисующий обстановку усадьбы и деревни в голодный неурожайный год, рассказ, который можно считать маленьким эскизом, подготовительным этюдом к повести "Детство Никиты".
Еще много раньше, в 1902 году, в одном из писем к матери Алексей Толстой, тогда еще начинающий писатель, сообщал о своем намерении работать над темой детских воспоминаний: "...кажется, буду участвовать в журнале "Юный читатель", если Николай (Н. А. Шишков, дядя А. Толстого.- А. А.) одобрит мои произведения, это было бы тоже недурно. Я уже начал-Детские воспоминания; кажется, что удачно" (Полн. собр. соч., т. 15, стр. 355).
Этот замысел не был осуществлен. А. Толстой создал лишь небольшой автобиографический фрагмент, который при жизни писателя не печатался. Опубликован он был в 15-м томе Полного собрания сочинений под условным названием "Я лежу в траве". Эти воспоминания о детских годах представляют собой одно из самых ранних литературных произведений А. Толстого.
Отдельными своими эпизодами (обед в людской, обучение мальчика верховой езде, зимний вечер у лампы под завывание вьюги, наступление весны и первые полевые работы) этот фрагмент явно предвосхищает некоторые из страниц позднее написанного "Детства Никиты".
Повесть "Детство Никиты" связана с традицией автобиографического жанра в нашей классической литературе, но идя в ряду таких произведений, как "Детство. Отрочество" Льва Толстого, "Детские годы Багрова внука" С. Аксакова, "Детство", "В людях" М. Горького,- повесть Алексея Толстого "Детство Никиты" в своем общем содержании и построении обнаруживает много нового и своеобразного. В частности, рассказ в ней в отличие от упомянутых выше произведений идет от третьего лица.
Первопечатный текст "Детства Никиты" имеет некоторые отличия от текста книги в ее переизданиях. Прежде всего в повесть постепенно вносился ряд стилистических исправлений. Но и со стороны своего содержания, планировки глав, их заглавий первопечатный текст подвергся некоторым изменениям.
Так, например, главы "Последний вечер" первоначально не было. Существовала лишь ее концовка - учитель Аркадий Иванович после окончания рождественских каникул будит утром Никиту на занятия. Введение автором главы "Последний вечер" создало более мягкий, плавный переход от изображения праздничных развлечений и приезда гостей к будничной поре в Сосновке.
Не существовала самостоятельно и глава с наименованием "То, что было привезено на подводе". Текст первой ее половины (кончая словами Мишки Коряшонка: "гостинцы, чай, привезли") входил в предыдущую главу "Елочная коробочка". Остальная часть текста главы "То, что было привезено на подводе" составляла отдельную маленькую главу с заглавием "Лодка". После следовавшей за тем главы "Елка" стоял заголовок "Что было в вазочке на стенных часах", и глава эта начиналась текстом теперешней главы "Неудача Виктора" (кончая упоминанием
Эта часть главы "Что было в вазочке на стенных часах" в первоначальном виде отличалась более развернутым текстом. Атмосфера таинственности, загадочности (непонятные совпадения сна Никиты с явью, сходство Лили и дамы со старинного портрета и т. п.) выступала в ней особенно резко.
Ниже приводится текст второй половины главы "Что было в вазочке на стенных часах" таким, каким он был в журнале "Зеленая палочка", № 5-6 за 1920 год:
"Дубовые половинки дверей в соседнюю темную комнату оказались приоткрытыми.
– Часы там?
– спросила Лиля.
– Еще дальше, в третьей комнате.
– Вы не бойтесь, Никита.
– Какая чепуха? Я в какую угодно темную комнату пойду.
Никита потянул половинку дверей, она неожиданно заскрипела, и жалобный скрип глухо раздался в пустых комнатах. Лиля схватила Никиту за руку. Фонарик задрожал, и красные отсветы его полетели по белым стенам.
Дети все-таки решились и вошли в дверь. Здесь сквозь два полукруглых окна лился лунный свет и голубоватыми квадратами лежал на паркете. У стены стояли рядом на кривых ножках полосатые кресла, в углу - раскорякой, низкий, глубокий диван. У Никиты закружилась голова,- точно такою он уже видел однажды эту комнату.
– Смотрите, вот они,- прошептал он, указывая на висящие рядышком на стене два портрета старичка и старушки. Но странно, что портреты казались совсем небольшими, потрескавшимися и темными. Только видны были хорошо у них глаза.
Дети на цыпочках перебежали по лунным отсветам комнату и у резной низкой дверцы обернулись. Так и есть, портреты, два темных пятна, пристально глядели на них. Никита поскорее толкнул резную дверь, и она раскрылась без шума. Кабинет (был залит ярким лунным светом). Поблескивала медь на шкафах, отсвечивали стекла, кое-где мерцало золото на книжных переплетах, и в большом футляре часов блестел круг маятника.
Дети вошли. На них с изразцов камина глядела, улыбаясь, дама в черной амазонке, на лицо ее падал лунный свет. Никита вгляделся, обернулся к Лиле и только сейчас понял, что у дамы в амазонке и у Лили одно и то же лицо. И немудрено - дама приходилась двоюродной прабабкой девочке.
Вдруг Лиля громко вскрикнула, выпростав из-под платка руку, протянула ее кверху:
– Вазочка, вазочка!
Действительно, на верху часового футляра, отделанного бронзой, стояла бронзовая вазочка с львиной головой и виноградными листьями на ручках.
Никита никогда почему-то не замечал ее, но сейчас узнал - это была именно та самая вазочка, которую он видел во сне. Никита подставил к часам стул, вскочил на него и в ту же минуту увидел на книжном шкафу два горящих лиловым огнем глаза. У Никиты пополз мороз по спине. Глаза мигнули, двинулись, и со шкафа свесилась голова. Она разинула рот и слабо мяукнула. Это был кот Василий Васильевич, ловивший каждую ночь мышей в библиотеке.
– Вась, Вась,- заискивающим голосом позвал Никита. Кот мягко спрыгнул на пол и начал тереться головой о спинку стула и мурлыкать.