Девчонка с изнанки
Шрифт:
– Ох, что-то я той девчонки тоже здесь не вижу… С тобой нынешней тяжко. Вот не дослушала ты меня тогда… Теперь даже не знаю, стоит ли продолжать.
– Что продолжать?
– Я пытался тебе сказать, что часто тебя вспоминал. Ты не поверила.
– Теперь верю. Того, кто ломает тебе жизнь, действительно часто-часто вспоминаешь.
– Да нет же!.. – он повысил голос и тут же осёкся. – Извини… С тобой невозможно спокойно разговаривать.
– Да говори, как получается. Ты рявкаешь на меня совсем, как Йан. Я привычная.
Он выдержал паузу,
– Я часто тебя вспоминал, потому что ты была моим настоящим абсолютным успехом, – сказал он с усмешкой.
– Ничего себе успех! Ты из-за меня в канале покалечился, и это ты называешь успехом?!
Он чуть развернулся в мою сторону и решительно сказал:
– Ты не понимаешь! Цель была спасти курсантов. Не свой базовый индекс сохранить, а людей вытащить. Нас было восемь добровольцев. Один не вернулся. Двое пришли на базу с пустыми руками. Четверо вернулись с трупами. И только я один принёс живую девчонку. Оказалось, что я могу сделать всё правильно, если постараюсь. Даже, когда ситуация безнадёжна… С тех пор у меня много чего в жизни было. Но неудач и провалов было бы намного больше, если бы я не был уверен, что умею и могу делать всё правильно, надо только постараться… Вот и вспоминал тебя, когда дело оборачивалось совсем плохо. А оборачивается оно так постоянно. Поэтому и думал о тебе часто…
Вот как просто. Я представляла, как славный парнишка снова и снова приходит на помощь. А парнишка пытался верить в себя, в то, что опять сумеет спасти ту принцессу.
– Сейчас не надо меня спасать, Шокер. Ты только всё усложнишь.
– Да некуда уже сложнее, – вздохнул он.
– Есть куда. Ты ещё и репутацию свою испортить можешь. Ты же человек-легенда, ловец, который всегда добивается цели.
– Звучит, как фрагмент некролога, – поморщился Шокер. – Но репутация – это пыль. Какая разница, что обо мне будут говорить, если я сам себя уважать перестану.
Он снова откинулся на подушку, заложив руки за голову, и устало прикрыл глаза.
Как странно. Я должна видеть в Шокере лишь винтик в гатрийской машине. Ну, ладно, не винтик, шестерёнку. Честную исправную шестерёнку, которой я не должна доверять. И в глаза сказала даже, что не доверяю.
Сказать сказала, но себя не убедила. Разве мог исчезнуть мой замечательный спаситель и защитник? Что бы с ним ни случилось, он ведь всё равно у меня остался. Он десять лет был со мной просто в воспоминаниях. А сейчас он рядом. Стоит только руку протянуть.
– Я больше не ребёнок.
– Конечно, нет, – отозвался Шокер. – Ты это к чему?
Я придвинулась поближе и обняла его.
– Что ты? – тихонько спросил он. – Не нужно этого.
– Почему?
– Потому что остановиться будет вообще невозможно, – сказал он и посмотрел мне в глаза.
– А и не надо.
– Чего не надо?
– Останавливаться не надо.
Я поцеловала его сама. Он ответил так, что сердце зашлось.
Потом долго смотрел на меня. Вряд ли это была робость. Видали мы, на что этот скромник способен с утра пораньше в компании с томной красавицей. Но он сначала долго и странно на меня смотрел, а только потом потянулся навстречу.
И… да, такого, пожалуй, остановишь. Если только пулей.
Глава 14
Тёплая ладонь Шокера прогулялась по моему бедру, задержалась на рубце.
– Почему не свела?
– На память оставила.
Он недоумённо поднял брови.
– Да шучу. Не мешает он мне. Я ведь не ношу мини. У меня вообще сроду ни одной юбки не было.
Он грустно улыбнулся, провёл по шраму пальцем.
– Как тебя зовут, Шокер?
Он вздрогнул.
– Зачем это тебе?
– Вот странный вопрос! Ты моё имя знаешь, я хочу знать твоё. У тебя же есть имя? Которое тебе дали при рождении?
– Есть. Но я так долго им не пользовался, что сейчас позови кто рядом, я и не подумаю, что это меня. Так что зови меня Шокером. Гарантированно отзываюсь.
Я потянулась к нему, запустила пальцы в короткие мягкие волосы на макушке.
– Нет уж, не отмазывайся. Как… тебя… зовут?
Он обречённо выдохнул:
– Ну, хорошо. Я Андрей.
Я резко села, он аж отпрянул.
– Ну ты и…
– … опять мудёр, что ли? – вздохнул Шокер.
– Да ты хуже мудёра! Ты врун, патологический!
Шокер недоумённо захлопал ресницами:
– Да почему это?!
– Ты мне сто раз уже говорил, что ты гатриец. Куча доводов против этого, но ты же настаиваешь! И я как-то даже поверила, хоть и со скрипом! Но нет у гатрийцев имени Андрей!
– А… – он развёл руками.
– Когда соврал? Тогда или сейчас?
– Да не вру я! – возмутился он.
Я изо всех сил оттолкнула его, отвернулась и плюхнулась на живот, уткнулась подбородком в подушку.
– Хорошо, Кира, я объясню, – покорно сказал он. – Я полукровка. Я сын гатрийского аристократа и женщины с изнанки. Я родился здесь… Ну, не в Стокгольме, конечно, в Карелии, под Сортавалой. Мать дала мне обычное имя… Я впервые попал на поверхность, когда мне было десять. И я потом очень долго жил там, и это сделало меня гатрийцем. По крайней мере я чувствую себя им.
Я рывком перевернулась. Шокер опять чуть подался назад:
– Да что ты так дёргаешься?
– Убью сейчас тебя потому что! Почему ты всё время темнишь? Почему ответы на простые вопросы надо вытягивать под пыткой? Зачем ты так всё запутал?!
Шокер сграбастал меня в охапку.
– А потому что так надо, Пятачок. Успокойся, не злись…
– Нет, буду злиться!.. Ненавижу, когда рака за камень заводят! Не смей так со мной поступать, никогда!
– Тише, тише… Что ты руками размахалась?.. Думаешь, я с такой крохой не справлюсь?
Пара движений – и мне не шевельнуться. Чуть-чуть навалился и намертво прижал к кровати.
– Ты меня задавишь!
– А будешь ещё драться?
– Буду!
– Ну и лежи тогда задавленная.