Девчонка с изнанки
Шрифт:
Он посмотрел на меня с укоризной и покачал головой:
– Это не смешно.
– А я-то думала, над чем бы нам посмеяться. Так больше же не над чем. У нас с тобой всё как-то не смешно складывается.
Он кивнул.
– Прощай, Шокер!
– Удачи тебе, Апрель! Если что, мой номер у тебя есть.
Я выскочила за дверь и забралась в машину к командору.
– Что, не расстаться? – угрюмо спросил Йан, заводя двигатель.
– С кем?
– Да с Шокером. Смотрю, вы прямо не разлей вода стали.
– Он
Йан кивнул, но ничего не ответил, занялся манёврами на уставленной машинами улице.
– Я не понял до конца, что там у них ночью произошло? – спросил он, когда мы выехали с Престгатан.
– Лали чуть не умерла.
– Ох, ничего же себе, – Йан вытаращил глаза. – Бедняжка… Славная девушка, исполнительная.
– Понравилась?
– Понравилась! – с вызовом ответил Йан. – Люблю послушных.
– Так вот, Шокер её собрался отчислить за то, что она об изменении твоих планов ему не доложила и всё на себя взяла. А она с горя таблеток банку оприходовала.
– Зачем? – искренне удивился Йан.
– А она без Шокера не может. У неё психологическая зависимость.
– Завидую, – усмехнулся он.
– Кому это?
– Шокеру. Вот почему-то от меня психологической зависимости ни у кого не наблюдается.
– Что, хочешь, чтобы я из-за тебя с горя таблеток наглоталась? Так эта стадия у меня ещё впереди, похоже.
– Тьфу, дура! – рявкнул Йан.
До «Рики» мы ехали молча.
В номере меня ждал ворох пакетов, доставленных вчера с моего шопинга. Пакеты были огромные, из ламинированной калёной бумаги, с ручками-верёвочками. Они занимали полкомнаты. Я вытряхнула из них содержимое, а пакеты выкинула. С обновок срезала этикетки, кусачие ярлычки и запасные пуговицы, свернула и упаковала всё в рюкзак, отчего он снова стал приятно пузатым. Сразу видно – девушка с приданым.
Йан валялся в кресле с мужским журналом и одним глазом нетерпеливо наблюдал за моей тряпичной суетой. Чувствовалось, моё занятие его немного бесило. С одной стороны, он ненавидел возню с тряпками, с другой – ему действительно нравилось, когда рядом с ним хорошо одетая женщина. Я ему редко доставляла такое удовольствие, ходила, в чём мне удобно. В конце концов, пусть жену наряжает и любуется, если уж ему её к другому полезному делу не приспособить.
– Ну, ты закончила? – спросил он, когда рюкзак был, наконец, упакован.
– А что?
– Может быть, наконец-то ляжем спать?
– В семь утра?
– Какая разница, я ночь не спал. Ты практически тоже.
– Как скажешь, командор, – мне было уже совсем всё равно. – Я в душ.
Под горячей водой можно стоять долго. Это холодная вода заставляет извилины быстрее шевелиться, а горячая наоборот их убаюкивает, превращает тебя в растение. Мне сейчас очень хотелось стать таким растением, желательно колючим, жгучим и ядовитым. Чтобы никому не хотелось тянуть ко мне руки.
– Эй, ты там не утонула? – проорал Йан из комнаты.
– Да лучше бы я утонула, – ответила я, понимая, что он не услышит. Ничего, подождёт. Сколько мне надо, столько и буду мокнуть.
Прошло ещё некоторое время, и я выключила душ. И в наступившей тишине я услышала, как Йан страшно, грубо и скверно ругается. Так как других голосов слышно не было, я поняла, что это он кого-то по телефону так ласкает.
В комнату я вышла только после того, как Йан закончил воспитывать собеседника.
– Что случилось? Кого ты тут полощешь?
– Да так, это по службе, не обращай внимание, – фыркнул он, забрал со стола баннер «Не беспокоить!» и пошёл вешать его на дверную ручку снаружи.
Ну что ж, попробуем ещё раз, станцуем от печки. В конце концов, многое прояснилось. Про брата буду помнить, что он есть. Про Шокера – что он классный и умеет напоить кофе. Про Йана – что у меня с ним сделка. Остальное про Йана можно не запоминать, он сам напомнит.
Глава 16
Проснулась я, когда за окном стали опускаться сумерки. Йана рядом не было, и я этому не огорчилась.
Чувствовала я себя так, будто меня немножко выпотрошили. Не до конца. Начали и бросили на полдороги. Пустота и тупая поднывающая боль. И умирать вроде не от чего, и жить что-то не охота.
А всего сутки назад мы с Шокером сидели на причале, пили кофе с коньяком по очереди из одной кружки, и у меня глаза были на мокром месте от блаженного состояния счастья и покоя. Вернуться в тот момент не получится, но его можно просто помнить. Хотя бы раз пережить достаточно, чтобы помнить всю жизнь. Уж я-то знаю.
Командор вошёл в номер с телефоном у уха.
– … Не лезь не в своё дело! – злобно процедил он в трубку и тут же сбросил звонок. – Ну, наконец-то проснулась. Давай-ка, вставай и одевайся. Пойдём куда-нибудь поедим. Я очень голодный.
– Йан, я совсем не хочу есть.
– А когда и где ты ела последний раз?
Я напрягла память.
– Здесь. Вчера, за завтраком.
– А где же ты, мне интересно, шлялась целый вчерашний день?!
– В магазинах.
– Голодная?
– Ну, я… кофе пила. Сладкий.
Командор покачал головой:
– Вот, что значит отбиться от рук. Вставай, пойдём.
– Йан, мне нехорошо. Можно я полежу?
Он раздражённо сдвинул брови, подсел ко мне, положил руку на лоб, подержал пальцы на пульсе.
– У тебя всё в порядке. Просто ты норовишь свалиться в депрессию. Я тебе этого не позволю. Мы сейчас спустимся в ресторан, перекусим, а потом пойдём гулять на Страндвеген. Там вечером много яхт напрокат есть. Покатаемся?
– Мне совсем не до веселья, Йан.