Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

Гилинский Яков Ильич

«Зеркальное» распределение во времени завершенных самоубийств и суицидальных попыток служит косвенным подтверждением мнения о качественных особенностях этих проявлений суицидального поведения.

§ 8. Самоубийство в системе индикаторов социального благополучия/неблагополучия

Как уже отмечалось, суицидальное поведение служит важным и тонким индикатором социального, экономического, политического состояния общества. Проанализированные выше сведения о самоубийствах в мире и в России XIX – XX вв. лишь подтверждают этот тезис.

Издавна убийства и самоубийства рассматриваются как взаимосвязанные показатели социального благополучия/неблагополучия. Предлагается

рассматривать сумму уровня убийств и самоубийств как интегральный индикатор уровня социальной патологии*.

* Смидович С. Г. Самоубийства в зеркале статистики // Социологические исследования. 1990. № 4. С. 74-79.

Тогда, например, уровень социальной патологии увеличился в России с 1980 по 1995 г. с 34,1 (9,7 + 24,4) до 62,8 (21,4 + 41,4), то есть почти в два раза за пятнадцать лет. Для сравнения уровень социальной патологии за те же годы уменьшился в Австрии с 25,5 (24,4 + 1,1) до 22,6 (21,3 + 1,3), в Дании с 28,2 (27,0 + 1,2) до 23,5 (22,3 + 1,2), в Канаде с 28,2 (27,0 + 1,2) до 23,5 (22,3 + 1,2), во Франции с 21,9 (20,9+ 1,0) до 21,3 (20,3 + 1,0) и т. п.

Мы попытались применить частное от деления уровня убийств на уровень самоубийств («коэффициент насилия») в качестве одного из возможных социальных показателей, характеризующих как степень социального благополучия/неблагополучия, так и степень «ци-вилизованности»/«социальности», заимствуя терминологию А. Зиновьева*. С его точки зрения, «цивилизованность» – показатель развитости, человечности, тогда как «социальность» – все то, что порождает борьбу между людьми, попытки побольше урвать от «общего пирога». При этом мы исходили из того, что, во-первых, убийства и самоубийства суть два проявления агрессии. Во-вторых, оба эти явления социально обусловлены и имеют относительно низкую латентность. В-третьих, оба социальных феномена представляются наиболее экстремальными способами «разрешения» социальных и личностных конфликтов. В-четвертых, убийство себя служит более «цивилизованной» и достойной человека реакцией, нежели убийство другого**.

* Зиновьев А. Зияющие высоты. М., 1990. Т.1; Социальная философия А. Зиновьева // Вопросы философии. 1992. № 11. С. 33-56.

** Гилинский Я. И. Девиантное поведение в Санкт-Петербурге: на фоне Российской действительности эпохи постперестройки // Мир России. 1995. № 2. С. 127-128; Гилинский Я. И., Юнацкевич П. И. Социологические и психолого-педагогические основы суицидологии. С. 49-52.

В результате оказалось возможным выделить, конечно же условно, четыре группы стран: с низким показателем соотношения уровня смертности от убийств и самоубийств (0,03-0,10) и, соответственно, высокой степенью «цивилизованности» при низкой «социальности» (Австрия, Венгрия, Дания, Норвегия, Франция, ФРГ, Швейцария, Япония и др.); со средним показателем соотношения уровня смертности от убийств и самоубийств (0,11-0,39) и средней «цивилизованностью – социальностью» (Болгария, Греция, Канада, Польша и др.); с высоким показателем рассматриваемого соотношения (0,40-0,99) и низкой «цивилизованностью», высокой «социальностью» (Аргентина, США, Уругвай и др.); с очень высоким, экстремальным показателем (> 1,0). Последний тип означает либо очень низкий уровень «цивилизованности» при очень высоком уровне «социальности», либо наличие в стране экстремальных политических условий, включая состояние войны (Мексика, Пуэрто-Рико, Эквадор и др.). Некоторые данные приводятся в табл. 12.17.

Таблица 12.17

Соотношение уровней (на 100 тыс человек населения) смертности от убийств и самоубийств в некоторых странах

Источник: World Health Statistics. Annual. Ceneva.

Динамика

рассматриваемого показателя в России представлена в табл. 12.18.

Таблица 12.18

Соотношение уровней смертности от убийств и самоубийств в России (1988-1994)

Год

Уровень убийств

Уровень самоубийств

Ушвень убийств

Уровень самоубийств

1988

9,7

24,4

0,39

1989

12,6

25,8

0,49

1990

14,3

26,4

0,54

1991

15,2

26,5

0,57

1992

22,8

31,0

0,74

1993

30,6

38,1

0,80

1994

32,3

41,8

0,77

Нам кажется весьма примечательным, что обнаруживается некая печальная преемственность высокого (и все увеличивающегося) показателя «социальности» (нецивилизованности) в России последних лет (см. табл. 12.18) и удивительного для тогдашней Европы превышения количества и уровня самоубийств над самоубийствами в России еще в 1825-1831 гг., а также в славянских землях Австрии (Далмации, Иллирии, Семиградской области)*. Впрочем, это уже предмет специальных исследований.

* Веселовский К. С. Опыт нравственной статистики в России. С. 35-36.

Отметим также, что в Санкт-Петербурге, начиная с 1993 г., рассматриваемый показатель превысил 1,0 и город оказался в числе экстремальных территорий (1985 – 0,32; 1987 – 0,28; 1989 – 0,43; 1990 – 0,45; 1991 – 0,54; 1992 – 0,81; 1993 – 1,15; 1994 – 1,25; 1995 – 1,14; 1996 – 1,12; 1998 – 1,11; 1999 – 1,0; 2000 – 1,05)*.

* Ежегодник: Основные показатели демографических процессов в Санкт-Петербурге и Ленинградской области.

Рост уровней убийств и самоубийств в России, резкое увеличение и значения интегрального показателя социальной патологии и индикатора цивилизованности/социальности лишний раз свидетельствует о глубочайшем и всестороннем (тотальном) кризисе современной России, заставляя еще и еще раз задуматься о причинах происходящего и путях выхода из кризиса. Нельзя не согласиться с Д. Д. Богоявленским: «Пока политики спорят о том, как россияне реагируют на реформы, те все чаще избирают крайние варианты ухода от действительности»*.

* Богоявленский Д. Д. Российские самоубийства и российские реформы. С. 77.

Глава 13. «Отклонения» в сфере сексуального поведения

Уничтожьте проституцию и

всюду воцарится безнравственность!

Фома Аквинскип

§ 1. Общая характеристика

Человеческая сексуальность всегда была сферой повышенного внимания религиозных и светских властителей дум, полем борьбы представлений о дозволенном и недозволенном, «нормальном» и «девиантном». К XXI в. страсти, казалось бы, утихли, возобладала толерантность к различным проявлениям сексуальности. Занятие проституцией, добровольный гомосексуализм взрослых партнеров в большинстве цивилизованных стран перестали быть предметом уголовного и административного права. Все большее количество стран и людей выступают за сексуальный плюрализм*. Сама сексуальность, стремление к сексуальному удовольствию постепенно освобождается от обязательности чувств (любви), институтов (брака) и функций (репродуктивных)**.