Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова

Барков Иван Семенович

XVII

Богиня, сидя близ его, Всем бедным милости просила, Но мало зрилось ей того: Взяв в руки, хуй его дрочила И тем смягчала его гнев, Тем ярость в милость претворяла, Тем многих бедных избавляла От фуриев, трех адских дев.

XVII

Но кто не будет верить в то, Пусть сам во ад сойдет к Плутону, Он видел сам и был при том, Как еб я страшну Тизифону, У коей вместо влас змеи, Разбросясь вкруг пизды лежали, Вились, бросались и свистали, Скрежа

иссохши лядвии.

XIX

Тем страждет плешь моя от ран, С тех пор блюю я хуерыком, Се ясен правды знак мне дан, Что я в труде был превеликом. Хоть всех был больше сей мой труд, Но адска фурия призналась, Что ввек так сладко не ебалась, И слезть уж не хотела с муд.

XX

Потом, как я с нее сошел, Изгрызен весь пизды змеями, Еще трех сестр ее нашел, Они пред мной поверглись сами, Я их был должен перееть, Раз еб Алекту, раз Мегеру, Потом уеб я и Химеру, Но тем не мог ни раз вспотеть.

XXI

Я муки в аде все пресек И тем всем бедным дал отраду, Ко мне весь ад поспешно тек, Великому подобясь стаду. Оставя в Тартаре свой труд, И гарпии, и евмениды, И демонов престрашны виды — Все взапуски ко мне бегут.

XXII

Я, их поставя вкруг себя, Велел им в очередь ложиться, Рвался, потел, их всех ебя, И должен был себе дивиться, Что мог я перееть весь ад, Но вдруг Плутон во гневе яром Прогнал их всех жезла ударом, Чему я был безмерно рад.

XXIII

О, храбрость, сила, слава, труд, Которы мне венец сплетали. О, твердость, бодрость моих муд, Со мной вы вместе работали! К Приапу станьте днесь пред трон, Свидетели моим трудам, Плутон ебен был мною сам, Вы зрели, что то был не сон.

XXIV

Вы зрели, что Цереры дщерь, Богиня ада Прозерпина Отверзла мне горящу дверь, О! щастья полная судьбина. Такой красы я не видал, Какую видел в Прозерпине, Какая узкость, жар в богине, Такой пизды я не ебал!

XXV

Лице ея как угль горел, Все члены с жару в ней дрожали, Я, глядя на нее, сам тлел, Во мне все жилы трепетали. Белее мрамора меле ног Вздымался вверх лобок прелесный, Под ним был виден путь сей тесный, Что столь меня пленил и жог.

XXVI

О, путь, любезнейший всем нам, Ты наша жизнь, утеха, радость, Тебя блажит Юпитер сам, Ты нам даешь прямую сладость, Ты сладко чувство в сердце льешь, К тебе мысль всех живых стремится, Тобой вся в свете тварь пленится, Ты жизнь отъемлешь и даешь.

XXVII

Разнявши губы, промеж ног Богиня плешь мою вложила, Тогда хуй крепок стал как рог, Как лук напряглась моя жила. Я двигнувшись вошел внутрь сам, А Прозерпина прижимала, Мне столь проворно подъебала, Что я везде совался там.

XXVIII

Во всякой раз, как вверх всходил, Как вниз из оной я спускался, Я сладость нову находил, Во мне дух млел и задыхался, Но как в жару я самом был, Столь многу вдруг вкусил я сладость, Что я, сдержать не могши радость, Ручьи млечные внутрь пролил.

XXIX

Плутон, завиствуя мне в том, Велел мне вытти вон из ада, Я вдруг оставил его дом, Не зря уже чудовищ стада, Лишь мной ебен опять Харон И пес треглавый, страж Плутона, Не чувствовав мук бедных стона, Я шел к тебе предстать пред трон.

XXX

С тех самых пор согнясь хожу, С тех пор я чахну и слабею, Трясется плешь и сам дрожу, Не смею еть, боюсь, робею. Пришел к тебе, Приап, просить, Чтоб ты, воззря на скорбь и раны, Что мне от фуриев злых даны, Подшился щедро излечить.

XXXI

Приап, услыша столько дел, Плескал мудами с удивленья, В восторге слыша речь, сидел, Но вышед вдруг из изумленья, — Поди, друг мой, ко мне, — вещал,— Прими, что заслужил трудами.— Призвав его, накрыл мудами И с плеши раны все счищал.

XXXII

Пришел тем в юность вдруг старик, Мудами бодро встрепенулся, Вдруг прям стал, толст он и велик, Приап сам, видя, ужаснулся. Чтоб с ним Плутона не был рок, Его в путь с честью отправляет. Идет, всем встречным не спускает И чистого млека льет ток.

XXXIII

Одна пизда, прожив сто лет, Пленясь Приапа чудесами, Трясется, с костылем бредет, Приапа видит чуть очами, Насилу может шамкать речь: — Внимай, Приап, мои все службы, Просить твоей не смею дружбы, Хочу на милость лишь привлечь.

XXXIV

Как юны дни мои цвели, Во мне красы столь были многи, Что смертны все меня ебли, Ебли меня и сами боги. Лет с пять уж етца не могу, А проеблась я в десять лет, Теперь уж мне не мил стал свет, То правда, я тебе не лгу.—

XXXV

Приап ее на хуй взоткнул, Власы седые взял руками И оную долой столкнул, И с черными уже усами. Когда б ты мог, Приап, в наш век Должить нас чуды таковыми, К тебе бы с просьбами своими Шел всякий смертный человек.

На проебение целки хуем славного ебаки

I

Оконча все обряды брака, К закланью целочку ведут, Тебе, о славный наш ебака, Ее на жертву отдают. Ложись, еби и утешайся, Вовек пиздами прославляйся И целки в глубину войди, Будь храбр, всю робость оставляя, Такую вещь предпринимая, Ты сам себя не остыди!