Дэвид и Феникс
Шрифт:
* * * * *
Возможно, он упал в обморок. Или, возможно, из-за неподвижности он погрузился в своего рода глубокий сон. Что бы это ни было, внезапно он снова вернулся в сознание. Его руки соскользнули с ушей, и звук вернул его обратно. Он поднял голову и прислушался. Огонь уже погас сам. Остался только шум шипения и треска остывающих углей. Но эти звуки были слишком слабыми, чтобы пробудить его - должно быть было что-то еще. Да - это был голос. Он мог слышать его сейчас довольно ясно. Это были сердитые крики, приходившие откуда-то ниже уступа.
Тщательно стараясь не смотреть на костер, Дэвид подполз к краю и выглянул. Далеко внизу, на склоне у начала подъема, была крошечная фигурка, прыгающая и ревущая от ярости. Ученый вернулся и обнаружил руины своего укрытия. Дэвид уныло смотрел на него. Больше нет необходимости беспокоиться о нем. Каким безвредным он выглядел сейчас, даже смешным! Дэвид отвернулся.
Он обнаружил, что продолжает держать что-то в руке, что-то мягкое и тяжёлое. Когда он поднял это что-то, чтобы рассмотреть поближе, оно вспыхнуло в солнечном свете. Это было то перо, которое дал ему Феникс, перо из хвоста. Перо из хвоста?... Но ведь хвост Феникса имел цвет синего сапфира. А перо в его руке сияло чистейшим золотом.
Позади Дэвида что-то зашевелилось. Назло себе он взглянул на пепелище. И широко распахнул рот. Посреди белесого пепла и алеющих углей возникло некое движение. Что-то выбиралось оттуда наружу. Звуки всё усиливались и приобретали всё большую определённость. Головни потрескивали, пепел летел в стороны, тлеющие уголья расступались. Затем, подобное пробивающемуся из под земли ростку, раскачиваясь на ветерке показалось нечто бледное и сияющее. Оно казалось ласкающими воздух крохотными язычками пламени... Нет, не огонь! Хохолок золотых перьев!... Напор снизу поднял в воздух пепел из середины кострища, роскошное облачко пепла поплыло по ветру, солнечный свет заиграл на сверкающем оперении. И из остатков костра появилась великолепная птица.
Это Феникс, это должен быть Феникс! Но это был новый, другой Феникс. Он был юн и дик, с неистовыми янтарными глазами; его хохолок был высок и горд, его тело было поджарым мускулистым телом охотника, его крылья были длинны, узки и выгнуты по соколиному, клюв огромен, а когти остры как бритвы и изогнуты. И всё это от хохолка до когтей сияло золотом, на котором тысячами ослепительных бликов играло солнце.
Птица расправила крылья, стряхнула с хвоста пепел и начала прихорашиваться. Каждое её движение походило на вспышку бесшумного взрыва.
— Феникс, — прошептал Дэвид. — Феникс.
Птица повернулась было к Дэвиду, посмотрев на него дикими, бесстрашными глазами, затем снова продолжила прихорашиваться. Внезапно она остановилась и вскинула голову, как будто к чему-то прислушиваясь. Тогда и Дэвид услышал, что же привлекло внимание Феникса: крик ниже по склону горы, теперь уже более громкий и отчётливый, возбуждённый и ликующий. Он вздрогнул и взглянул вниз. Учёный мчался по козлиной тропке с такой скоростью, с какой только могли его нести его длинные ноги — и размахивал винтовкой.
— Феникс! — закричал Дэвид. — Лети! Лети, Феникс!
Птица с любопытством, но непонимающе, посмотрела сначала на Учёного, а затем на Дэвида. Парализованный страхом, Дэвид продолжал стоять на коленях до тех пор, пока Учёный не выбрался на открытое место и не вскинул оружие. Пуля пролетела, жужжа, как огромный шершень, и по уступу раскатилось эхо выстрела.
— Лети, Феникс! — рыдал Дэвид. Вторая пуля устремилась к птице и отбила мелкие крошки скалы от внутренней стены уступа.
— Ну, лети же, лети! — Дэвид вскочил и бросился между птицей и Учёным. — Это я, — кричал он. — Это я, Дэвид! — Птица внимательно пригляделась к нему и в её глазах заиграл свет, как будто бы имя что-то всколыхнуло в ней и почти, но не совсем, коснулось старой памяти. Она нерешительно вытянула крыло и его кончиком слегка коснулось лба Дэвида, оставив на нём горящую холодом метку.
— Отойди от этой птицы, ты, маленький идиот! — орал Учёный. — УБИРАЙСЯ!
Дэвид не обращал на него внимания.
– Лети, Феникс! — закричал он и подтолкнул птицу к краю обрыва.
В янтарных глазах наконец-то загорелось понимание. Птица с резким гордым криком вспрыгнула на выступающий камень. Золотые крылья раскинулись, золотая шея выгнулась назад, золотые когти впились в скалу. Птица взмыла в небо и полетела вдоль долины, искрясь, сияя и мерцая; пламя, огромное как солнце, метеор, бриллиант, звезда наконец уменьшилось до размеров точечки золотой пыли, ещё пару раз сверкнувшей вдали, прежде чем окончательно исчезнуть
КОНЕЦ.