Девочка для Черного
Шрифт:
— Готовы? — спрашивает охранник, и когда я киваю, продолжает: — Тогда пойдёмте.
До последнего ожидаю подвоха. Боюсь радоваться. Но меня действительно выпускают из этой клетки, провожают до автомобиля.
Невольно запрокидываю голову назад и делаю глубокий вдох.
Воздух свободы. Ужас. Будто я сама срок отсидела. Причем каждый день ощущается минимум как год.
Резко оборачиваюсь назад.
Такое чувство, точно за мной наблюдают. Но позади только охранники, которые заняты тем, что опять открывают
Вижу высокую темную фигуру. Рефлекторно вздрагиваю. Однако напряжение быстро отпускает.
Резник приближается ко мне. Открывает дверцу.
— Поехали, — усмехается.
Присаживаюсь на заднее сиденье. Резник располагается рядом. Через пару секунд машина трогается с места.
Первое время проходит в тишине. Хочется многое сказать, но при водителе не решаюсь заговорить.
— Это мой человек, — вдруг нарушает молчание Резник.
Рассеянно киваю.
— Черный… — начинаю и осекаюсь.
— Живой, — кривится Резник. — Что ему будет?
— Нет, я не совсем об этом, — судорожно сглатываю. — Он сказал, что скоро выйдет и тогда… найдет меня.
— Рано ему выходить. Об этом не волнуйся.
— Рано?
— Пусть остынет.
Резник ничего не объясняет, но это и не требуется, даже по этим коротким фразам становится ясно, что в ближайшее время Черный из тюрьмы не выйдет.
Вдруг замечаю, что Резник теперь одет иначе. Конечно, на нем больше нет тюремной робы. Обычная одежда. Невольно отмечаю покрой, высокое качество. Видно, что это хорошие вещи. И часы на массивном запястье от известного бренда. Такие в магазине не купить. Только под заказ. Хотя здесь нет ничего удивительного. И раньше чувствовалось, что Резник непростой человек. Опасный. Влиятельный.
Мой телефон наконец ловит связь. Сразу же набираю родителей.
— Тая, доченька, ты как? — тут же слышится взволнованный голос мамы. — Столько дней тишина, мы уже с папой за тобой сами ехать собрались.
— Мам, все нормально, — очень стараюсь, чтобы голос не дрогнул. — Я же говорила, связь может пропасть.
— Да, знаю, но меня вчера весь день трясло и крутило, — говорит мама. — Я места себе не находила. Да и папа на взводе. Вот мы и решили, нужно поехать в ту деревню. Это же дурдом просто. Сколько не набираю — абонент вне сети.
— Мам, я уже сама к вам еду, — улыбаюсь. — Мне практику раньше срока закрыли. Все, буду через пару часов.
— Ой, Тая, — по голосу слышу она чуть не плачет.
— Мама, ну ты что, — и сама губы кусаю, чтобы не разрыдаться. — Все хорошо. Мам? Ты слышишь?
— Да, Таечка, да. Просто знаешь, такая тяжесть на сердце была. Я с ума сходила. А теперь вот ты позвонила — и отпустило. Доченька, ну тяжело нам без тебя.
Хорошо, что мои родители никогда не узнают правду. И хорошо, что все уже позади. Пройдет время, и я сама начну думать, что никакой тюрьмы не было. Очень на это надеюсь.
Завершаю
— Он тебя не тронет, — говорит Резник.
И я ему верю.
***
Проходит несколько дней. Как хорошо, что я уже дома. Здесь становится легче. Начинаю потихоньку отходить. Очень стараюсь, чтобы родители ничего не заметили. Хотя мама явно чувствует, что я не все ей рассказала.
Проблемы на работе их сильно отвлекают. Если бы у нас была спокойная жизнь как раньше, то оказалось бы труднее скрывать правду.
В понедельник родители опять уезжают в другой город, а я остаюсь дома одна.
— Все, Тая, побежала, — говорит мама, целует меня.
Закрываю дверь, но даже до кухни дойти не успеваю, когда слышится звонок.
Наверное, мама что-то забыла. Возвращаюсь в коридор и открываю.
Вижу на пороге того, кого точно здесь не жду.
Поэтому сразу же захлопываю дверь снова.
— Нет, Тая, подожди, — заявляет Жданов и ставит ногу вперед, не позволяя мне закрыть проход. — Я должен многое тебе объяснить. Послушай меня, Тая.
15
— Уходи, — говорю твёрдо.
— Тая, пожалуйста, — повторяет Жданов, глядя в мои глаза. — Это важно.
Он подаётся вперёд и врывается в квартиру, а мне приходится отступить назад. Дверь захлопывается за его спиной.
Понимаю, что вытолкать одногруппника за порог не смогу. Физически не получится.
Ситуация напрягает. Не хочу с ним разговаривать. Видеть его не хочу.
— Я просто должен это сказать, — заявляет Жданов. — Ты должна это знать. А потом я сразу же уйду, не волнуйся.
Странно, не смотря на все случившееся, сейчас я совсем не чувствую от него угрозы. Он выглядит очень взволнованным. И вообще в нем трудно узнать того наглого и агрессивного мажора, который ко мне приставал и пытался затянуть в машину.
— Я знаю, что ты сделал, — отвечаю тихо. — Знаю насчёт практики. Не о чем нам с тобой разговаривать.
— Нет, Тая, нет, — запальчиво выдаёт Жданов. — Ничего ты не знаешь.
Шагает вперёд, но под моим взглядом замирает, будто на невидимую стену наталкивается.
— Да, я хотел тебя проучить, — продолжает он и мрачнеет. — Но я не так все это представлял. Я иначе договаривался.
— Что? — хмурюсь.
— Я просто хотел, чтобы ты поехала на практику в самое дрянное место. Был только один такой вариант. Но меня заверили, что проблем не возникнет.
— Точно, — усмехаюсь с горечью. — Что может пойти не так, когда ты оказываешься в тюрьме?
— Мне не сказали, как именно это устроят, — шумно втягивает воздух. — Я узнал, только когда у тебя пропала связь. Я же звонил тебе. Писал. Но твой телефон постоянно был вне зоны доступа, вот я и начал выяснять.