Девочка и пёс
Шрифт:
– Да ты посмотри на него, без сознания… Сдох он я тебе говорю.
– Всё, тихо. Сейчас во всем разберемся. – Он повернулся к Цысу и проговорил очень тихо с легкой улыбкой. – Не горячись, дружище. Паренек еще молодой, себе на уме, да к тому же племянник Золы.
Сайвар тем не менее конечно слышал эти слова.
– Рамис, ты же знаешь, я хоть и молодой, но дело свое знаю, – сказал он неожиданно спокойным голосом.
– Я знаю, знаю, – согласился его товарищ, не спуская глаз с Цыса. – Так что там с кузнецом? Ты его по голове что ли огрел?
Цыс подошел к повозке. Двое мужчин присоединились к нему.
– Он жив, – сказал Цыс. – Но парализован. Через пару дней окончательно придет в себя. Держите его в тепле и давайте побольше пить. Говорить сможет уже часов через десять-двенадцать, я думаю.
– Что ты с ним сделал? – Спросил Сайвар
– Отравил одним из ядов Лоя, – честно ответил Цыс.
Люди Золы как-то странно поглядели на хозяина повозки. Затем Сайвар протянул руку к шее Телума. Некоторое время молодой человек пытался уловить пульс у жертвы яда.
– Сердце не бьется, – объявил он.
Худое лицо Рамиса помрачнело. Цыс похолодел. Конечно чисто теоретически такое могло случиться. Какая-нибудь особенная предрасположенность организма Телума к яду камарты или там слабое сердце или еще что-нибудь. Да, такое могло случиться, но это было крайне маловероятно, крайне. Цыс просто отказывался верить что ему так не повезло. Краем глаза он видел каменное выражение лица пожилого бандита и понимал что это не сулит ему ничего хорошего, мягко говоря.
– Дай я попробую, – сказал он, стараясь говорить спокойно и заставляя себя не думать о том что пора искать пути к бегству.
– Да ладно-ладно, я пошутил, – улыбнулся Сайвар. – Есть пульс.
Увидев посеревшее лицо отравителя, молодой человек, чуть отступил назад.
– Держи, – сказал он, бросая хозяину повозки тяжелый кошелек. – Однако если он через сутки не заговорит, ты знаешь что тебе делать.
Цыс поймал кошелек и недобро глядя на молодого человека, поинтересовался:
– Что?
– Выпей яду, – осклабился Сайвар.
Рамис тем временем укрывал Телума холстиной.
– Повозку мы забираем, – сказал он.
– Оставите ее в таверне у Синего Пита, – ответил Цыс, пересчитывая деньги.
– Конечно, – сказал Рамис, забираясь на козлы.
Убедившись что все деньги на месте, Цыс принялся отвязывать лошадь, которая некогда предназначалась для Телума.
Сайвар насмешливо наблюдал за ним. Цыс посмотрел на него и сказал:
– Знаешь, я бы посоветовал тебе на будущее меньше шутить. Для здоровья полезней.
– Кому как, – откликнулся молодой человек. – А я бы посоветовал тебе не попадаться теперь на глаза ящерам.
Цыс замер на мгновение, затем продолжил отвязывать поводья.
– Ты о чем? – Спросил он равнодушно.
Сайвар пожал плечами.
– Ты испачкался в какой-то светло-голубой гадости. И я подозреваю что это кровь этих мерзких тварей. Когда мы сюда ехали этого не было на тебе.
– Ты очень наблюдателен, – с усмешкой проговорил Цыс, признавая что он и в самом деле немного удивлен этим.
– А ты знаешь, что если кровь этих гадов попала тебе на кожу, то она проникает в тебя и в тебе навсегда остается запах, который может уловить любой из ящеров? И мало того, этот запах расскажет им что ты убил их сородича.
Цыс стоял возле седла лошади, внимательно глядя на молодого человека.
– Я не шучу, – сказал Сайвар. – Будь осторожен.
– Это ты мне за придурка мстишь?
Сайвар усмехнулся.
– Одно дело назвать кого-то придурком, другое дело быть им. Тебе сегодня крупно не повезло, старина. Кровь ящеров очень необычная. Говорят она обладает памятью. Вэлуоннские маги за стакан аврской крови отсыпали бы тебе столько серебра что ты мог бы пару месяцев кутить в «Колесе» как наследный принц.
– Откуда ты все это знаешь?
– Дядя рассказывал, он много чего знает.
Цыс взобрался на лошадь. Он посмотрел сверху вниз на молодого человека и сказал с улыбкой:
– Знаешь, Сайвар, мы сами выбираем свою судьбу, и лучше убивать вонючих ящеров и не бояться ничего в этой жизни, чем ходить с зеленой тряпкой на башке и всю жизнь быть племянником дяди. Прощай.
Сайвар некоторое время смотрел вслед уехавшему всаднику, затем снял шляпу и повертел её в руках, задумчиво глядя на зеленую ленточку.
96.
В центре огромного сумрачного мраморного холла, со статуями людей и животных вдоль стен, на мозаичном полу стояли двое мужчин. Одного из них звали Томас Раушер Халид, другого Бока. Один был Верховным претором, главой Судебной палаты, министром правопорядка, первым судьей королевства, а также герцогом Этенгорским, другой был его личным слугой и телохранителем.
На первый взгляд пятидесятиоднолетний Томас Халид производил впечатление человека мягкого и приятного. Он был немного выше среднего роста, чуть худощав, имел бледное умное аристократичное лицо, с высоким лбом и узким подбородком, маленький аккуратный нос и маленькие, глубоко посаженные карие глаза. Он всегда тщательно брился, оставляя лишь ровную ниточку усиков, прилежно расчесывал длинные немного волнистые волосы и пользовался духами. Одевался изысканно, строго и с достоинством. Предпочитал темное или даже черное платье. И был весьма не равнодушен к драгоценным украшениям. На указательном пальце сверкал судейский перстень с огромным рубином, на камзоле алмазные пуговицы и на левой стороне груди изысканная брошь с умопомрачительно большим бриллиантом.
Слуга герцога Этенгорского резко контрастировал со своим господином. Высокий, широкоплечий, около тридцати лет, неприветливый, некрасивый и отчужденный. У него были темно-каштановые очень коротко остриженные волосы, уже с сильными вкраплениями седины, большие зеленые глаза, крупный широкий чуть искривленный нос и бесформенные губы. Грубые черты его худого лица почти всегда усугублялись еще и весьма недружелюбным выражением. На лбу, левой скуле и над верхней губой белели неровные нити давнишних шрамов. Одет Бока был в черный глухой сюртук со стоячим воротником, темно-серые льняные штаны, высокие сапоги и черный длинный плащ. На голове его сидела старая, мятая и потертая, серая широкополая шляпа.