Девочка из нашего класса
Шрифт:
Сегодня наконец привезли кроликов. Для них давно всё готово: мы отремонтировали старый гараж, что находится около школьной теплицы, в два ряда поставили там клетки. И корм уже есть. В углу гаража мы устроили склад: там хранится морковь, свёкла, картофель — это называется «сочные корма». Кроме того, из колхоза шефы нам привезли сухой клевер, сено, жмых, витаминную подкормку, овёс.
Тихон Витальевич сказал:
— Кормовая проблема разрешена.
Кроликов привезли в грузовой
— Принимайте, — говорит, — юные животноводы, своих питомцев.
Нам с Зоей большой белый кролик достался, пушистый-препушистый.
Когда мы его в клетку сажали, к нам подошёл Тихон Витальевич и сказал:
— Вы счастливчики. Знаете, какой породы этот кролик?
Мы не знали.
— Называется она «белая пуховая». От кролика такой породы можно получить килограмм пуха в год.
Мы вежливо удивились.
— И вообще вы должны знать, что третью часть мехового сырья Советского Союза составляют шкурки кроликов.
Это нам было понятно, и Тихон Витальевич ушёл к другим клеткам. Вообще он хороший, только уж больно серьёзный — никогда не смеётся. Наверно, если даже его пощекотать, он и то не будет смеяться.
Всех кроликов рассадили по клеткам и стали их кормить. Наша «белая пуховая» вовсю уплетала морковку, потом побегала по клетке и успокоилась, вроде заснула.
— Акклиматизировалась, — сказала Зоя.
И другие кролики тоже акклиматизировались. Только в расчудесном теремке, который соорудили Толя и Володя, суетливо бегал и никак не мог угомониться маленький серо-чёрный кролик.
— Заморыш, — мимоходом заметил я.
— Сам ты заморыш! — набросился на меня Толька. — Ты знаешь, какая это порода?
— Ну, какая?
— Шиншилла! Вот какая. Самая живучая порода. Ваш может сдохнуть сто раз. А наш всё переживёт: и мороз, и голод, и наводнение.
Мне спорить не хотелось: кто его знает? Вдруг он не врёт про свою шиншиллу?
Потом было общешкольное собрание, и наш директор, Алексей Николаевич, сказал:
— Пятый «Б» первый в нашей школе начал разводить кроликов.
Тут мы захлопали в ладоши и закричали «ура», потому что собрание было всё-таки торжественное.
— Можно надеяться, — продолжал Алексей Николаевич, — что у пятого «Б» найдутся последователи, и летом мы организуем при школе кролиководческую ферму. И ещё вот что: в марте у ваших кроликов начнут появляться крольчата. Педсовет постановил: ученики, которые сохранят весь молодняк, в мае будут премированы. Чем — мы пока не скажем.
Все опять хлопали в ладоши и кричали «ура».
После уроков в актовом зале нам показывали старую, но очень интересную картину. Называется она «Максимка». Про маленького негритянского мальчика, которого спасли от белых рабовладельцев русские матросы. Мы очень все расстроились. Было жалко Максимку. А когда картина кончилась, Нина Семёновна рассказала нам про колонии в Африке. Оказывается, и сейчас ещё там есть негры и с ними обращаются, как с рабами. Капиталисты очень плохие люди.
А кролики растут обыкновенно. Никаких приключений с ними ещё не было. Наша «белая пуховая» — мы назвали её Красноглазкой — тоже живёт ничего себе, шустрая такая, всё поедает, только успевай корм подкладывать.
Ещё я недавно получил тройку с минусом за диктант. Теперь приходится зубрить русский. Со мной Зоя занимается. Упорная она.
Папа мне всегда говорит:
— Силы воли тебе не хватает, бери пример с Зои.
Сегодня случилось чрезвычайное происшествие: пришли мы с Зоей кормить Красноглазку, и что же увидели? Пустую клетку, а вход в неё был приоткрыт. Как это получилось — неизвестно. Но факт был налицо. Красноглазка убежала. Стали мы её искать, обшарили весь гараж — нет нигде.
— Наверно, на улицу выскочила, — предположила Зоя. — Теперь ищи-свищи.
И тут я вспомнил про своего Руная. Рунай — это тот самый щенок, которого мне папа подарил. Он уже вырос, стал почти взрослый и уши у него стоймя стоят. Я его на ищейку учу. Он уже книжки умеет искать: заброшу я книжку под кровать и скажу Рунаю: «Ищи!» Он враз находит.
Вот я Зое и предложил:
— Давай я Руная приведу. Он понюхает клетку и моментально найдёт Красноглазку.
— Попробуй, — сказала Зоя.
Я сбегал домой и вернулся с Рунаем. Веду его на поводке, а все ребята смотрят, завидуют. Ещё бы! Не у всякого ведь ищейка есть.
Ввёл я Руная в гараж, дал ему понюхать Красноглазкину клетку. Он понюхал, зарычал на всех кроликов сразу и потащил меня на улицу.
— След взял! — обрадовалась Зоя.
Рунай покрутился на снегу, подёргал носом и побежал за теплицу. Ну, думаю, всё: сейчас мы найдём нашу Красноглазку!
И что же мы нашли? Рунай примчался к ящику для мусора, прыгнул в него и достал оттуда… здоровенную кость. От неё ещё шёл пар. Наверно, тётя Нюра, которая нам горячие завтраки готовит, выбросила.
— Да, ищейка, ничего не скажешь! — И Зоя отвернулась от меня.
А Рунай тем временем глодал кость. Болван какой. Тупица. Сколько я его учил…
Шли мы обратно, а из теплицы девочка вышла, маленькая, беленькая, видно — из первого или второго класса. Идёт и слезами заливается.
— Ты что, девочка, плачешь? — спрашивает Зоя.
— Да-а… — отвечает девочка, — отвратительный кролик всю цветочную рассаду-у сожра-ал…