Девочка из прошлого
Шрифт:
Заканчиваю уборку, готовлю ужин и укладываю сына спать. Серафима уходит гулять на улицу, а я зачем-то иду в кабинет отца и достаю старые фотоальбомы. Ищу снимки Макса с Динаром и зависаю. Нахожу один, где Динару от силы лет четырнадцать, а Максу и того меньше. Они стоят у реки. Совсем мальчишки. Улыбаются беззаботно и искренне, и столько радости в их глазах. Куда всё это подевалось? Я откладываю потёртую карточку в сторону. Возможно, возьму её с собой. Тянусь к телефону и делаю снимок на камеру. Шлю его Максу, но он не отвечает, хотя сообщение помечено как доставленное. Неужели у него ничего не ёкает в груди? Ведь они столько лет
Я забираю семейный альбом к себе в спальню и ещё какое-то время перебираю снимки, вспоминая счастливые мгновения из детства.
Последующие два дня занимаюсь тем, что выкидываю старые вещи из дома, убираю листья в саду и мою окна на террасе. Вечерами мы ходим с Ильёй в рестораны и встречаемся с его друзьями. Он выглядит беззаботным и счастливым. Это очень заметно. А меня почему-то накрывает тоской по прошлому. Я пережила в этом городе самые сильные и яркие чувства, а потом уехала в никуда с выжженной душой. Такое не забывается. За три года я многое успела: стала мамой, накопила небольшую сумму денег, освоила два языка, получила водительские права, открыла с подругой туристическое агентство. Всего этого могло не быть в моей жизни. Пусть я заплатила за свою самостоятельность слишком высокую цену и вряд ли смогу полюбить кого-то так же сильно, как любила Динара, и всё-таки я ни о чём не жалею.
Я заканчиваю с приготовлением обеда, когда звонит Илья.
— Завтра родители приглашают нас к себе на дачу. Пожарим шашлыки, отдохнём. Ты как? Согласна?
— С Тимом? — уточняю я.
Наверное, нужно быть чуточку лояльнее. И не так часто вставлять имя сына в своих разговорах с Ильёй, но мы с Тимуром — единое целое, и без него я не представляю своей жизни.
— Может быть, для начала ты приедешь одна? Дай маме и папе шанс оценить тебя по достоинству. Не хочу, чтобы их внимание сконцентрировалось только на ребёнке.
Я ничего не знаю об этих людях. Видела пару раз на фотографиях и никогда с ними не общалась. Илья переживает, что его родители настороженно отнесутся к женщине с ребёнком? Но если этот вопрос для них принципиален, то при всех моих достоинствах чужой ребёнок не вызовет у Ракитиных искреннего умиления и радости. Логично же?
— Хорошо, — всё же соглашаюсь я. — Ты сегодня приедешь?
— Приедешь, — отвечает Илья в привычной для меня манере общения. — Примерно часов в восемь. Надень красивое платье, распусти волосы и приготовь свою самую обворожительную улыбку. Договорились?
— Поведёшь меня в ресторан?
— Да, в своё любимое место. Для особенных случаев.
— А что за повод? — Мне становится действительно любопытно.
— Всё вечером, златовласка. А сейчас я поехал по делам. Буду у тебя в восемь. До встречи.
Неужели нашёл работу в Питере? Очень на то похоже.
После обеда я снова занимаюсь сортировкой вещей и поглядываю в окно. На улице накрапывает дождь, а я ещё вчера запланировала поездку на могилу к родителям. Мама и папа похоронены на Южном кладбище. Дорога до него займёт от силы час туда и обратно, а до восьми ещё куча времени. Успею.
— Наташа, дождь припустил. Может, перенесёшь поездку на завтра? — волнуется Сима.
Я снова выглядываю в окно.
— Он лишь моросит. К тому же завтра я поеду на дачу к родителям Ильи.
— С Тимурчиком? — уточняет она, а я отрицательно качаю головой.
Наверное, я насмотрелась семейных альбомов, и теперь родители
— Тогда заедь по пути в аптеку. У меня на цветение аллергия высыпала и насморк не прекращается. Сейчас скину название лекарства.
— Хорошо. Я скоро вернусь.
Тим как раз поспит под дождь, а потом, если небо посветлеет, можем сходить ненадолго в парк. Ему понравилось кормить голубей. Они здесь жирные, ленивые. Не улетают и едят с рук. Сын был в восторге и не хотел идти домой.
Через полчаса еду в такси на кладбище. По дороге прошу водителя остановить у цветочного магазина. Покупаю два букета, и мы продолжаем движение.
— Я недолго. Подождёте? — спрашиваю у мужчины, когда выхожу на улицу.
Он коротко кивает в ответ и глушит двигатель.
С каждым годом посещение могил даётся всё труднее — осознание, что у меня почти не осталось близких людей, ранит до глубины души.
Нежно поглаживаю пальцами фотографии родителей, оставляю цветы на надгробиях и иду к сторожу. В прошлый свой визит я давала ему деньги, чтобы он приглядывал за могилами. И сейчас хочу попросить об этой же услуге, но, к моему удивлению, сторож отказывается брать деньги и показывает какие-то записи в тетради, называя знакомую фамилию. Говорит, что всё оплачено этим человеком. Я до боли прикусываю губу. Динар приходит навещать отца?
Выхожу на улицу и вдруг замечаю широкоплечего мужчину с чёрными волосами. На мгновение кажется, что у меня развилась зрительная галлюцинация на фоне навязчивых мыслей об Асадове. Но сомнений быть не может. Это действительно Динар. С огромной охапкой цветов, перевязанной чёрной лентой, он уверенной походкой идёт по узкой дорожке.
Интересно, к кому он пришёл? У него здесь похоронена жена? Я долго смотрю в спину Динара и сама не понимаю, зачем иду следом. Держусь в стороне, чтобы он меня не заметил. Столько лет прошло, а он до сих пор оплакивает свою потерю? Странные я испытываю чувства. Растерянность. Обиду. Интерес. Ревность. И даже стыд, что слежу за ним, пока он об этом не догадывается.
Могила Лады находится в другом конце кладбища. Я и не знала, что она тоже здесь похоронена. Динар останавливается у памятника. Кладёт букет на надгробие и стоит какое-то время, опустив голову, словно рассматривает носы своих ботинок. Затем тянется к карману ветровки, достаёт сигареты, но, почему-то передумав, убирает их обратно. Мне интересно и в то же время странно наблюдать за ним в этот момент.
Проходит ещё несколько минут, а потом Асадов направляется на выход. Я смотрю ему вслед и, лишь когда он скрывается из виду, подхожу ближе. Останавливаюсь перед памятником и впиваюсь пальцами в холодный камень, чувствуя, как немеет душа. Оказывается, Динар приходил вовсе не к жене... С мраморного надгробия на меня смотрит улыбающаяся Карина. На фотографии у неё чуть прищурены глаза, но снимок отчётливо передаёт её эмоции и жизненный оптимизм, которым она всегда меня заряжала. В носу начинает щипать, а жжение в сердце стремительно нарастает, словно кто-то ведёт по нему острым лезвием. Не могу поверить, что она умерла. Этого просто не может быть. Долго смотрю на даты, которые выбиты на памятнике чуть пониже фотографии. Так вот почему она резко замолчала. Слёзы текут по щекам, а перед глазами, оживает картина нашей последней встречи, в ушах звучит звонкий, задорный голос Карины…