Девочка из прошлого
Шрифт:
— Выйди, Наташа, — просит он и отворачивается, но я успеваю заметить изменения на его теле и застываю в дверном проёме.
Со слов Марины я поняла, что в тот день, когда погибла Карина, Асадов легко отделался, но теперь вижу, что это не так.
— Наташа, выйди, я сказал, — твёрже повторяет он, и в голосе появляются недовольные нотки.
23 глава
Наташа
Динар берёт бинт и пытается перевязать руку. Порез глубокий, крови много. В раковине лежит осколок стекла. Возможно, не закрой он
— Давай помогу. Ты не справишься один. И потом я принесу тебе что-нибудь из вещей Макса, — предлагаю я, бросая взгляд на испорченную рубашку на полу.
Подхожу ближе к Динару, и ему ничего не остаётся, как повернуться. Он опускает на меня проницательный взгляд, от которого хочется спрятаться. Теперь я отчётливо вижу, что шрамов на груди больше, чем один. Рассматриваю отметины на его теле, поджав губы. Как это случилось? В тот день, когда умерла Карина, или это был не единственный раз? А вот этот шрам ниже ключицы с левой стороны... Пуля должна была попасть в сердце?.. Хочется протянуть руку и коснуться каждого, но нельзя. Вместо этого я сглатываю ком в горле, заставляю себя дышать. Мысль, что он мог умереть, неприятно царапает нервы.
— Ты же вроде помочь хотела? Или так и будешь стоять?
Не понимаю, почему он не хочет, чтобы я смотрела. Ему неприятно? А мне думать невыносимо, что его могли убить!
— Как это случилось? — спрашиваю, придав голосу спокойные интонации, но он всё равно дрожит.
— Что именно?
Я поднимаю глаза и смотрю в бледное лицо с плотно сжатыми челюстями. Желание коснуться отметин становится сильнее, аж кончики пальцев покалывает.
— Тебе до сих пор угрожает опасность?
Странный выходит разговор, но ещё более странно — находиться рядом с ним в одной комнате и чувствовать себя так, словно не было никакой разлуки.
— Я бы и близко не подошёл к твоему дому, тем более к ребёнку, если бы это было так. Я веду обычную жизнь, занимаюсь бизнесом, никого не трогаю. Меня — тоже.
— И как давно?
— Ты можешь ни о чём не переживать. Вам с Тимуром ничего не угрожает.
— А Степан? Зачем он был рядом?
— Меры предосторожности. Из-за Макса. Вот с ним как раз опасно было встречаться. В больнице я едва сдержался, чтобы не ударить его в ответ. Но сдержался. В первую очередь из-за тебя. Если бы начал отвечать, то обоим сорвало бы тормоза, и тогда… Ты знаешь, на что каждый из нас способен в таком взвинченном состоянии.
Та сцена… Я не хотела этого. С самого начала. И никогда о ней не забуду. Они ведь из-за меня...
— Писк приборов и твои глаза, — грустно вздыхает Асадов. — Мне кажется, я до сих пор слышу этот звук. Прости, ты не должна была этого видеть.
Ещё один снаряд в моё сердце. Я же не железная, Динар. Сколько можно мучить меня?
— Хорошо. Фактически не угрожает, а теоретически? — жёстче произношу я.
— Теоретически… — Его губы трогает едва заметная улыбка. — В данный момент времени я могу умереть от кровопотери. Это считается?
— А Тим мог пострадать от осколков стекла, — тихо говорю я и перевожу взгляд на руку Динара. — Если бы не твоя реакция... Это моё упущение. В доме давно не было ремонта.
Динар
— Можно же было капельку нежнее?
— Разве бантик не компенсировал отсутствие нежности?
Напрасно ты думаешь, что я хочу сделать тебе больно, Динар. Не хочу.
— Что произошло два года назад? — спрашиваю прямо.
— Наташа, я пришёл сегодня к сыну, а не о прошлом разговаривать. Если хочешь, можем как-нибудь встретиться, где-нибудь посидеть. Но это изначально провальная идея, потому что ты ещё не готова.
— Ко встрече или услышать правду?
Он поднимается и приближается ко мне.
— Подбородок дрожит, взгляд мутный, сердечко выскакивает из груди, в мыслях хаос... — Динар точно описывает моё состояние. — Думаешь, я кайф испытываю, глядя на твои слёзы? Поговорим, Наташа, но позднее. Когда ты будешь готова. Запомнила, куда бить не стоит, когда в следующий раз накинешься на меня с кулаками? — Он улыбается и подмигивает, а мои щёки начинают гореть.
Вот как у него это получается? Буквально парой фраз выбил почву из-под ног. Ничего не изменилось. Динар вызывает такие же сильные эмоции. В прошлый раз я била его по груди, хотела расцарапать лицо, а сейчас ещё и по голове бы приложила, чтобы перестал надо мной издеваться. Но сомневаюсь, что поможет.
— Сказать Симе, что я и сын твои единственные близкие люди, — лицемерие с твоей стороны!
Делаю шаг назад и хочу уйти, но Динар останавливает меня. Касается рукой лица, и я резко выдыхаю. Он смотрит пронзительным взглядом и нежно гладит щёку. Спускается к шее и обхватывает ладонью затылок, толкает к себе и соединяет наши лбы, как тогда в ресторане.
— Так и есть, Наташа. Ближе вас у меня никого нет. Я ведь тебя никогда не обманывал и был предельно честен с тобой.
Я чувствую его дыхание.
— Умалчивать о таких важных подробностях своей жизни — это, по-твоему, не обман?
— Ты ведь тоже молчала о сыне, хотя могла сказать о нём при первой же встрече. Были на то причины? — спрашивает Динар вкрадчиво.
— Это не одно и то же! — возражаю я. — А если бы я замуж вышла, ты таким же настойчивым был бы, как сейчас?
— Я был очень удивлён, что не вышла. И очень разозлился на Ракитина, что он отнёсся с таким пренебрежением к предоставленному ему шансу и не воспользовался им. А оказывается, я просто не знал о маленьких, но важных деталях. Ты никогда не была его и уже не будешь, Наташа.
— Это не тебе решать! Когда предает близкий человек, появляется чувство, что тебя сбросили с огромной высоты, но ты выжил. Мне потребовалось время, чтобы оправиться от этой боли и понять, что на такую высоту я больше не заберусь. У меня теперь своя жизнь, а у тебя своя, Динар. Всё в прошлом.
— Ошибаешься. Сильно в этом ошибаешься... Но ты попробуй, маленькая. Это же твои первые отношения после меня? Я подожду, когда ты поймёшь, что он не твой человек.
От непонятной нотки горечи в его голосе мне становится не по себе.