Девочка из прошлого
Шрифт:
Смеюсь. Нет, даже ржу. Выплескиваются эмоции, вынужденное воздержание, страх всё испортить. Альтернативная разрядка. Только бы не подумала, что смеюсь на ней. Хочу об этом сказать, но она широко улыбается. Умная девочка, всё поняла.
Отсмеявшись, первым делом целую припухшие губки. Не могу не касаться ее, тянет сильнее, чем магнитом.
— Хочешь что — нибудь спросить?
— Нннет.
— Точно?
Прячет взгляд. Хочет, но стесняется?
— Давай я тебе сам скажу? Да?
Настаиваю. Потому что, упустив этот момент, хрен знает, когда мы сможем к нему еще раз подобраться.
— Иди
— Скажу честно, я боюсь тебя испугать. И опять же помню твои слова, что для тебя происходящее слишком. Саш, я не психолог и не знаю, как правильно действовать. Давай… давай попробуем проговорить вместе, чего именно ты боишься? Если ты готова озвучить. Если нет, ждем другого случая.
— Я боюсь… я боюсь боли…
Чувствую, что кожа стала влажной. Она оделась, а я — то нет. Качели: то смех, то слезы. Пусть хоть так выйдет истерика. Глажу по голове, целую висок.
— Сашуль, в первый раз всем бывает больно. Но я постараюсь сделать так, чтобы тебе было максимально комфортно. Мы уже говорили: всё, что не так, что тревожит, ты озвучиваешь. Да?
Бляха, знал бы, хоть бы пару-тройку статей на эту тему прочитал. Не подготовился, выгребай на интуиции.
— Будем считать, что молчание знак согласия.
Черт, черт. А если она имеет в виду совсем другую боль? И как спросить?
— Что еще тебя беспокоит? Давай сегодня начнем побеждать твои страхи? Посмотришь на меня?
Глаза от слез стали невероятного неземного цвета. Губы распухли. А все равно ведь самая красивая.
— Я боюсь… себя боюсь. А если все рано? А если что-то не так? Ну, я что-то не так сделаю?
— Ты меня любишь? — Кивает. — И я тебя люблю. Мы с тобой уже вместе. Значит, первый пункт просто вычеркиваем. Давай разбираться, что не так ты можешь сделать?
— Я же ничего не знаю. Понимаешь?
Срывается на крик. Даю время успокоиться и мягко улыбаюсь:
— Глупышка ты моя. Когда двоим хорошо, нет критериев правильно или неправильно. Нет этой нормы. Есть одно единственное правило: этого должны хотеть оба.
— Пойдем, умоемся, и давай сегодня без фильма?
— Ага. Еще мороженое надо убрать.
— Я уберу. Ты заснешь, я буду уходить и унесу.
Жду, пока Саша выйдет в спальню, помогаю закутаться и прижимаю к себе. Голова девушки только касается подушки, она тут же засыпает.
Нехотя встаю, собираю на поднос мороженое, ложки, подбираю аптечку и спускаюсь на кухню. Расставив по местам, иду обратно и понимаю, что никакие силы не заставят идти к себе. Недолго думая открываю Сашину спальню и аккуратно ложусь рядом. Вдыхаю любимый аромат и тут же вырубаюсь.
Глава 39
Саша.
Открываю глаза и улыбаюсь. Настроение на максимальной отметке, в голове такая легкость, эйфория из чувств.
Поворачиваю голову и смотрю на спящего рядом мужчину. И почему я не удивлена? Спит поверх покрывала, закинув руку за голову. Даже во сне хмурится, решает свои задачи и вопросы. Очень хочется прикоснуться, разгладить пальчиками брови. И я почти это делаю, но взгляд падает ниже, на живот и… С кровати меня как ветром сдувает. Бросаю взгляд на часы. Пять утра. Знаю, что уже не засну, смысла обратно ложиться нет.
Тихо, чтобы не разбудить, беру сменные вещи и направляюсь в гостевую, где всегда ночует Тимур. В спальню Давида даже мысли зайти нет. Единственная комната, куда я не заходила. Там он был с… с Наташей… и я… короче, я брезгую, ревную, бешусь, злюсь. Там такой коктейль намешан, Молотов нервно курит в сторонке.
Чем себя занять после душа? Готовить завтра очень рано, телефон из комнаты не забрала. Завариваю чай и натыкаюсь на своего электронного друга. Совсем забыла, что вчера оставила его на столе! Кто — то заботливый переставил на подоконник, сложив стопочкой методички рядом. Ну вот и начну подготовку к зачетам. Нас, конечно, пока радуют, что сдавать будет удаленно, но главный орган всех приключений чует — легко не будет, придумают подставу. Поэтому усвоение материала никто не отменял.
Поглядывая на время на плите, погружаюсь в работу. Или, если быть честной, стараюсь погрузиться. По щелчку мысли не отключишь, а обдумать вчерашнее надо. Когда Давид спросил про страхи, я растерялась. Озвучить свой самый большой при нем решусь вряд ли.
Сказав, что боюсь боли, не лукавила. Вот только уточнить, какой… нет, я бы не смогла… из того дня я не понимала всего, только отрывками крики, черноту, боль по всему телу, слезы Тимура… Эта боль преследовала потом долго. Помню, женщина в белом халате пыталась вложить в голову мысль, что ничего не болит, это только в сознании. Что есть фантомная боль? Память тела? Память мозга? Страх? Или совокупность всего пережитого, выливающееся в приступы неконтролируемого состояния, когда ломает все тело, когда готов на все, лишь бы избавиться от этого ужаса. «Пройдет со временем» сказали при выписке.
Но время коварная вещь. Оно стирает в памяти лица, стирает декорации, но оно же подкидывает иногда такие мелочи, которые разжигают угасающий огонь, что топит сознание. Лишь с возрастом я пришла к одному выводу: психологи говорят красивые слова. Правильные. Нужные. Только те, кто не пережили этот кошмар, не смогут понять и помочь. По итогу самым правильным «лекарством» оказались разговоры с Тимом. Мои мысленные разговоры. Не зная про него ничего, я хранила его образ и «говорила» с ним. Это спасало.
Смогла бы вчера переступить черту? Возможно. Может быть. Желания и эмоции зашкаливали. Удалось даже отключить голову, доверившись тактильным чувствам. Давид постоянно контролировал все действия, не давая бездне проглотить сознание. Остановило банальное «я не такая». Ну и когда голова включилась, подоспел и страх тоже: я читала про спазмы, про ту пресловутую фантомную боль… ну и панические атаки… Что если, увидев меня в таком состоянии, Давид отвернется и уйдет? Не каждый готов тратить себя и «чинить» сломанную душу.