Девочка из Зазеркалья
Шрифт:
— Через неделю?! — вопил он, сверкая глазами и сжимая огромные кулаки. — Ты уже через неделю хотела оказаться в моих руках, но все равно мучила меня еще три?! Ради чего?!
— Костик, ну я же объяснила… — виновато бормотала Алиса, заламывая ручки.
— Да это бред какой-то сивой козы, а не объяснение! Надеюсь, ты не во всех жизненных вопросах пользуешься такой извращённой логикой?
— Ну… я больше не буду… О, придумала, я буду всегда советоваться с тобой!
— Да уж, это непременно… если не хочешь, чтобы я поседел за два года!
— Ты все равно блондин, — беспечно махнула ручкой Алиса. — Никто и не заметит…
Нечего
— Боишься, что меня кто-то перехватит по дороге? — смеялась она.
— Я уже не знаю, чего бояться… Но пока есть возможность, лучше постерегу от греха подальше. Тем более, пока ты не ориентируешься…
— Где тут ориентироваться? Один коридор, 20 метров по прямой! Кость, ты уж совсем за младенца новорожденного меня принимаешь…
Совсем не в тему он вдруг представил на руках у козявки своего младенца — Федора Константиновича или Анну Константиновну — и внезапно эта мысль обожгла ему грудь…
Малявка тем временем открыла чемодан и стала искать там, что надеть на ужин. Больше половины места занимали вовсе не одежда, а материалы для поделок: куски ткани, нитки, веревки, пуговицы, бумага… Костя усмехнулся:
— Серьезные запасы..!
Алиса дернула плечом:
— Ты ведь работать будешь целый день… А я не люблю без дела сидеть.
Она извлекла наконец штаны, показавшиеся ей достойными солдатской столовой, и тонкую кофточку с длинным рукавом и смущенно сказала:
— Можешь подождать меня снаружи?
— Я бы предпочел сам тебя переодеть, — хрипло откликнулся Костя.
— Тогда мы рискуем не попасть на ужин, — еще ярче зарумянилась девушка.
Пелена тумана мгновенно накрыла мозг сержанта Васильева: он бы не колеблясь обменял ужин на… то, на что она намекала. Но он снова сделал над собой усилие и прогнал дымку: ему-то можно пропускать приемы пищи, а вот малявке нужны силы. И им некуда торопиться — они все успеют.
Еду в столовой подавали вполне сносного качества. Понятно, до домашней кухни далеко, но отнюдь не противно. Алиса поела гречку, куриную котлету и салат из капусты — и осталась вполне довольна. Им с Костей выделили собственный электрический чайник, и они отправились пить чай в свою комнату. Там, однако, ее мужчина с видом фокусника извлек из шкафа бутылку красного полусухого вина.
— Решил меня напоить? — с улыбкой спросила Алиса. — Чтоб уж наверняка…
— Язва возвращается… Ладно, обойдемся без вина. Оставим на какой-нибудь праздничный случай.
— Какой, например?
— Например, наша помолвка или твоя беременность.
Сердце Алисы полыхнуло огнем.
— Ты уже о детях мечтаешь?
— Уже? Мне 30, малыш, это у тебя все еще детство никак не закончится.
— Но как же… растить ребенка в общежитии? Купать в общественном душе?
— Об этом не беспокойся, это моя забота. И я обеспечу нам подходящее жилье, можешь не сомневаться.
Алиса подошла к нему и обвила его талию руками, а
— Ой, Костя! А на мотоцикле ты меня покатаешь?
Он усмехнулся:
— Покатаю. Конечно. Обещал ведь…
Они выпили чаю, потом Костя отправился в душ, а Алиса переоделась в ночную сорочку, которую специально купила, когда собиралась сюда. Шелковую и с кружевами. Расправила постель, залезла под одеяло, затряслась. Как ни старалась она расслабиться и унять эту глупую дрожь, ничего не выходило. Вроде, и одеяло уже согрелось, а ее все трясет. Давно она не была с мужчиной, да и Костю страшно разочаровать. За те два месяца, что они прожили порознь, любовь к нему разрослась из молодой березки в двухсотлетний баобаб и заполонила всю ее сущность. Только поэтому она решилась ехать в такую даль, в чужое незнакомое место. Костя регулярно звонил и писал ей, и почти каждый их разговор заканчивался его просьбой о встрече. Но сам он вырваться к ней не мог, так что оставалось одно. Алиса не жалела, что приехала, даже скромные жилищные условия ее не смущали. Она и сама не богатая невеста, а вместе они как-нибудь устроятся, особенно если Костя сможет добыть жилье с кухней и ванной. Про детей Алиса не думала… до того, как он о них сказал. И эта мысль ей понравилась. Еще один маленький Васильев — правда, пока без усов, но это дело наживное. Алиса была уверена, что ей понравится нянчить малыша: у нее была куча племянников и просто знакомых детишек — это довольно забавное племя.
Костя пришел из душа, увидел ее лохматую голову, торчащую из-под одеяла, и весело улыбнулся:
— Какая ты смешная!
— Почему это?
— Потому что я смотрю на тебя, и мне весело.
Алиса нахмурилась и села на постели. Одеяло немного сползло, обнажая кружева на груди. Костин взгляд моментально потемнел, а Алисин живот откликнулся на это горячей сладкой болью. Ей внезапно стало жарко, она выбралась из-под одеяла и, прошлепав босыми ножками по холодному полу, подошла к своему мужчине. Скользнула ладошками по его бокам и спине, стащила с него мягкую хлопчатобумажную толстовку и, сладострастно замычав, припала губами к мускулистой груди. Костя пыхтел, как паровоз, не смея пошевелиться.
— Какая красивая у тебя фигура, — простонала Алиса, — даже больно смотреть…
Костя то ли зарычал, то ли замурлыкал, прижал ее к себе за талию и потащил на кровать. Все ее тело расслабилось, размягчилось в ожидании его ласк — и Костя не подвел: гладил и целовал ее всю, где-то задирая сорочку, а где-то слегка покусывая прямо через тонкую ткань и кружево. Алиса выгибалась, стонала и ласкала его в ответ. А когда больше не смогла терпеть, то сама потянула его штаны вниз и с наслаждением полетела в пропасть.
Падали они туда вместе с Костей несколько раз за эту ночь, и каждое падение сопровождалось таким невыносимым ощущением счастья, что хотелось плакать и смеяться одновременно и было хорошо до умопомрачения, и казалось, будто от такого удовольствия и умереть можно — да и не жалко.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что я теперь никуда тебя не отпущу, — сказал ей Костя утром первым делом после пробуждения и приветственного поцелуя.
Он знал, что у Алисы куплен обратный билет на поезд через 10 дней. Она счастливо улыбнулась, расслабленно кивнула и устроила свою растрепанную голову на его мускулистой груди. Какое же это блаженство — принадлежать любимому мужчине…