Девочка Карима
Шрифт:
— Что-то не так? — спросил я, когда мы приехали. — Ты постоянно молчишь. Словно воды в рот набрала. Что? Ну что не так?
— Ничего, — отмахнулась Ната и продолжила смотреть в окно. Хотя пейзаж был не из лучших — бетонные стены подземного паркинга.
— У тебя что, мама умерла? — Она повернулась в мою сторону и бросила странный взгляд. — А, ну точно… — кивал я, как бы вспомнив. — У тебя же нет мамы. Прости, забыл.
— Карим… — трясла Ната головой и явно не хотела говорить.
Да что ж это с ней такое в самом деле?
— Тебя кто-нибудь обидел? Опять поссорилась с Ленкой? Это же Ленка, я прав? Она опять тебя заебывает? — строил я догадки, пока мы стояли и ждали лифта. — Как ты ее вообще терпишь? Она такая пиздопротивная…
Я пытался поддержать беседу — честно пытался. Но моя девчонка почему-то молчала. Ни грамма улыбки, ни капли интереса на лице. Меня это уже бесило.
— Лифт приехал, — сказала она вполголоса и вошла первой. Пока я стоял на парковке и подозрительно щурился — хотел понять, что происходит.
— Так, ладно, — вошел я к ней и нажал на кнопку. — Выкладывай. Если не расскажешь сию минуту, я застопорю этот сраный лифт и трахну тебя прямо здесь. Ты меня слышишь?
— Мне все равно.
— Что? — не верил я своим ушам. — Серьезно? Тебе все равно?!
Лифт поднимался вверх, катушки жужжали, тросы перетягивались с одного места на другое. А я стоял как дурак и хмурил брови. Какого черта происходит?
— Я не хочу говорить, извини, — сказала она.
Типа этого достаточно. Ага.
Мы доехали на свой этаж практически молча. Я достал ключи и открыл квартиру. Сбросил куртку, вымыл руки и лицо. А Натка просто завалилась на диван и накрыла лицо подушкой.
— Так, малая. Бросай уже страдать… — Я сел у нее в ногах и стал массировать узкие девичьи ступни. — Не общайся с ней больше. Она только портит тебе настроение.
— Эво-ва-венва, — послышалось из-под подушки. Или что-то в этом роде, я толком не разобрал.
— Чего?
— Это не Ленка, говорю, — ответила она и опять накрылась подушкой.
— Не Ленка, — итожил я и разминал костяшки, чтобы сделать Нате приятно. Чтобы снять эту блядскую усталость и достать из скорлупы свою нежную, сочную лялю. А не эту злобную ведьму, что попала в ее классное тело. — Понятно. А кто же тогда? Какой-то парень? Однокурсник? Какой-то сопляк обещал лишить тебя девственности, хотя член показывал только псу и собственной руке?
— Карим, перестань, — отбросила она подушку, и я заметил, что глаза покраснели. На белках проступали капилляры. Ее что-то гложет. Было такое чувство, что еще мгновенье — и Ната разревется.
— Что такое, малыш? — я понял, что пахнет проблемой. Реальной проблемой. Ну или это просто бабские загоны… Надо было разобраться, стоит ли игра свечей, или она просто вспомнила свою мамку. А тратить на эту пришмандовку нервы — себе же дороже. — Эй… — поднял я Натку и усадил себе на колени. — Ты чего? Что случилось?
Она поджимала губы и не решалась мне сказать.
— Ничего…
— Да ладно тебе, скажи. Я не буду ругаться. Обещаю выслушать. А потом устроить тебе культурную программу… Я прикупил клубники. И сливок… Буду раскладывать по тебе и жрать, как долбаный тигр на пастбище.
— Пф… — улыбнулась Натка, уже шмыгая носом. — Ты смешной.
— Почему?
— Разве тигры пасутся? Они не едят клубнику.
— Если бы клубника была на тебе — они бы точно ее ели, — сказал я глупую вещь, а между тем протер ее щеку. Прямо по ходу слезинки. — А я настоящий тигр. Р-р-р…
— Хм… — успокоилась Натка и наконец доверилась. Она прижалась ко мне щекой и стала рассказывать. — Мне стыдно это говорить, Карим. Но и молчать я тоже не могу. Сегодня со мной произошло то, чем обычно не гордятся.
— Угу, — кивал я и мог только догадываться, о чем речь. — Ты мастурбировала в туалете?
— Нет.
— Мастурбировала под партой?
— Нет, Карим, нет… Перестань… Перестань говорить ерунду. Я же знаю, что ты не такой больной, каким хочешь показаться. Ты нормальный. А говоришь всякий бред.
— Извини, — сбросил я общение до заводских настроек. — Хорошо, я весь внимание.
— Помнишь тот проект, что я делала на прошлой неделе? — начала она издалека.
— Да. Помню. А что с ним? Сколько поставили?
— Нисколько.
— М… — не понял я юмора. — Как это «нисколько»? В смысле?
— Ну… — теребила моя девочка пуговицу на жакете.
— Ты же корпела над сраным проектом целых пять дней.
— Восемь, если честно.
— Ну вот, — возмущался я. — Восемь. И что?
— И ничего, — отвечала Ната, но мне все равно было неясно.
— Ты же честно делала работу. Какие могут быть вопросы? Где оценка?
— Нет оценки… Иногда оценки зарабатывают не только знаниями. Но и кое-чем другим.
— Чего?
Я понемногу понимал, к чему клонит моя Ната. И это направление мне совсем не нравилось, просто ни капельки.
— Меня вызвал к себе декан. Олег Андреевич… — говорила она и готовилась плакать. — Он… он…
— Чш-ш… — вытирал я слезки. — Все нормально. Что он с тобой сделал? Расскажи Кариму.
— Он хотел, чтобы я ему… чтобы я…
— Так… продолжай. Просто скажи мне это слово. Пожалуйста, мне надо знать.
— Он требовал минета, — сказала Ната, проявив долю мужества. А затем пустилась в ревы. — Он требовал секса! — плакала моя девочка, а я пытался задавить в себе желание сжечь этот мир к херам собачьим. — Он просто нагло домогался меня!